Йенс Андерсен - Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь
Между записями Астрид, в которых говорится обо всем – от умываний и визитов к стоматологу до речи, моторики, привычек и мечтаний, – могли проходить недели и месяцы. Когда Лассе вырастет, узнала Астрид, он построит вечный двигатель. Или они завоюют Северный полюс. «Мама, у нас с тобой будет столько интересных приключений. Хоть бы только времени хватило!»
А как насчет денег? Записи расходов, к сожалению, говорили на своем доходчивом языке, и в 1930-е годы Линдгренам приходилось экономить, хотя бережливость и не входила в число достоинств Стуре Линдгрена. Его еще не скоро назначат директором Независимой ассоциации автомобилистов Швеции («Motormännens Riksförbund», или просто «М»), а зарплаты начальника канцелярии не хватало, тем более после рождения Карин в 1934 году. Пришлось Астрид взять надомную работу и подрабатывать в офисе на заменах, пока за детьми приглядывала няня. Особенно хорошо платили в ежегоднике «Автомобильные маршруты» «К. А. К.» и «Атласе автомобильных дорог». Несколько раз Астрид была секретарем на гонках популярного «Гран-при Клуба автомобилистов». 20 июня 1933 года журнал «Свенск мотортиднинг» опубликовал довольно большую статью Астрид Линдгрен «В отпуск на автомобиле». Это был отрывок из «Автомобильных маршрутов» «К. А. К.», в котором описывались три альтернативных маршрута поездки по Скандинавии. Статья была веселой, живой и образной:
«Ну что, господин автовладелец, наконец-то у вас появилось свободное время и вы хотите посмотреть родную страну? За две недели отпуска надо успеть как можно больше. Позволите предложить вам небольшую приятную 10–11-дневную прогулку на автомобиле по Швеции и Норвегии? Итак, сначала мы отправимся в „К. А. К.“ и обзаведемся пропуском для машины».
8 августа 1933 г. Астрид Линдгрен работает секретарем на «Гран-при – лето» – автогонках на круговую дистанцию 30 км, которые «К. А. К.» ежегодно проводит недалеко от Норра Врам в провинции Сконе. В соревнованиях участвуют лучшие гонщики и автомобильные марки Европы – «Мазерати», «Форд» и «Мерседес», – но именно итальянский маркиз Антонио Бривио на своем «альфа-ромео» выиграл гонку со средней скоростью 125 км/ч. (Фотография: Частный архив / Saltkråkan)
В позитивном репортаже читателю предлагают отправиться из Стокгольма в Даларну, далее на северо-запад в Тронхейм, затем на юг в Осло и наконец вернуться в шведскую столицу через Вермланд. Автор предусмотрел, что бо́льшая часть измученных автомобилистов промчится мимо дома Густава Фрёдинга[14] в Карлстаде, хотя, как говорится, «поспешишь – людей насмешишь»:
«Если вы, подобно мне, любите бедного несовременного старика Фрёдинга, по пути мы сможем взглянуть на дом, где он родился. Но если вы – приверженец асфальтной лирики, машинной культуры, волшебства скорости и прочей ультрасовременности, мне лишь остается бросить „черт“ в Кристинехамне, „Хелло, беби“ в Эребру, а сказать „Отдохните у этого источника“ уже не успею, потому что мы с вами доехали до Вестероса».
Футуристический Рождественский ДедВ 1933 году имя Астрид Линдгрен появилось в печати – в газете «Стокгольм тиднинген» и журнале «Ландсбюгденс юль». Политически активный брат Астрид, Гуннар, через Крестьянский молодежный союз Швеции водил знакомство с редактором нового рождественского журнала и замолвил словечко за младшую сестренку, которая нуждалась в деньгах и хотела писать о чем-нибудь еще, кроме автомобилей и шведских дорог. И вот, в один прекрасный день в почтовую щель упало письмо от редактора Данберга, который заказывал у «известной писательницы Астрид Линдгрен» рассказ за вознаграждение в 35 крон. Вина за значительное преувеличение лежала на шутнике Гуннаре, но Астрид эта лестная формулировка напомнила об адъюнкте Тенгстрёме, который много лет назад так распространялся о «виммербюской Сельме Лагерлёф», что Астрид Эриксон пообещала себе никогда не становиться писателем. Слово она держала много лет, и из автобиографического представления 1955 года, хранящегося среди ее бумаг в Национальной библиотеке Швеции, мы узнаем, что фактически она гордилась тем, что протянула так долго:
«Пока дети были маленькими, я сидела дома, хлопотала по хозяйству, играла с ними и рассказывала им очень много сказок. Однажды в ситуации крайней нужды я записала пару дурацких сказок, которые продала одному журналу, но в целом не нарушала своего обещания не становиться писателем».
Астрид Линдгрен не сделала состояния, публикуясь в «Ландсбюгденс юль» и «Морс хюльнинг», ежегодно выходивших на Рождество и в последнее воскресенье мая, на День матери. (Фотография: Йенс Андерсен)
Неожиданное предложение пришлось на десятилетие журнального бума. Пройдет совсем немного времени, и ведущим средством массовой информации станет радио, которое объединит большую шведскую семью, но пока еще существовал обширный рынок сбыта произведений более или менее тривиальной литературы, которые читали вслух на праздниках и во время мероприятий, имеющих коммерческое значение, – например, на День матери в мае. На литературу, в особенности детскую, печатавшуюся в изданиях, подобных «Ландсбюгденс юль», с литературного Парнаса взирали свысока, хотя многие крупные шведские писатели публиковали там свои произведения и в начале, и в конце литературной карьеры. Критик детской литературы Ева фон Цвайберг назвала истории, каждый год появлявшиеся в этих тетрадях, «сказками на случай», подчеркнув, что в таком количестве тривиальных литературных продуктов теряются достойные произведения шведской литературы для детей:
«Счастье, что в каждом поколении имеются сказочники, обладающие собственным голосом, – их с удовольствием слушаешь и не забываешь на фоне чудовищного сказочного производства – приметы нашего времени. Детей окунают в потоки журналов, воскресных приложений и дешевых рождественских тетрадей, пухнущих от наскоро записанных историй о троллях и принцессах».
Резкая критика была увековечена в справочнике «Ребенок и книги» и, возможно, объясняет, почему позже Астрид Линдгрен забраковала сказки и истории из «Ландсбюгденс юль» – а затем и из журнала «Морс хюльнинг» («Посвящение матери»), – назвав их «грехом молодости» и «дурацкими сказками». Она явно не гордилась этими произведениями, и поэтому со временем в исследованиях творчества Астрид Линдгрен стало догмой рассматривать порядка пятнадцати ее коротких прозаических текстов для детей в качестве курьезов, демонстрирующих разного рода художественные недостатки, которые автор преодолела к выходу в 1945 году «Пеппи Длинныйчулок». В том же году Ева фон Цвайберг совместно с коллегой, критиком Гретой Болин, и опубликовала свою работу «Ребенок и книги», в которой отмечала качественную, представляющую художественную ценность литературу для детей разных возрастов и клеймила писателей, поставивших сказочное производство на поток:
«Писать сказки такого рода, должно быть, так же просто, как и стряпать любовные сочинения для журналов, но гораздо безответственнее, если учесть, что предназначены они для детей, хотя, вероятно, их создают с безобидным намерением просто развлечь ребенка. Ведь детский ум податливее взрослого».
В наши дни, когда представление о ранних литературных опытах Астрид Линдгрен можно составить и сидя в архиве Астрид Линдгрен в Национальной библиотеке, и читая антологию «Чудесное радио Рождественского Деда» («Jultomtens underbara bildradio»), стоит детальней взглянуть на длинный затакт к ее творчеству. Конечно, эти пятнадцать сказок и историй пестрят клише, и, конечно, порой они столь же полны морализаторства, сколь и поносимые Цвайберг и Болин «сказки на случай», появившиеся в период между мировыми войнами. Но есть среди них и незамеченные жемчужины прозы – «Жених для Майи» (Maja får en fästman, 1937), «Подарок ко Дню матери» (Också en Mordagsgåva, 1940) и «Искатель» (Sakletare, 1941). Три текста, скорее рассказы, нежели сказки, и не совсем детские, ясно свидетельствуют о том, что в конце 1930-х Астрид Линдгрен развивалась как писатель и уже в это время стремительно формировался тот особый угол зрения, тот голос, благодаря которому она вошла в историю детской литературы наряду с такими классиками, как Ханс Кристиан Андерсен, Льюис Кэрролл, Джеймс Мэтью Барри и Эльза Бесков, в свое время тоже пытавшимися отобразить природу ребенка и встать на защиту его прав.
Конечно, в художественных текстах молодой Астрид Линдгрен 1930-х – начала 1940-х годов мы встречаемся с неуверенным, несмелым писателем, который еще только ищет свой стиль, свою манеру, но, с другой стороны, не боится ставить перед собой высокие и нетривиальные цели. Взять, например, дебютный рассказ «Чудесное радио Рождественского Деда», напечатанный в рождественском приложении газеты «Стокгольм тиднинген» в 1933 году, а в 1938-м переизданный в «Ландсбюгденс юль».
