Том Бауэр - Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
Завязка обещала колоссальный зрительский интерес, который, впрочем, мгновенно испарился, когда Лауда сошёл с трассы, испугавшись сумерек в сочетании с тропическим ливнем, после чего незамедлительно умчался в аэропорт. К его удивлению, дождь вдруг прекратился, а Фрэнк Уильямс велел своему пилоту пропустить Ханта, чтобы обеспечить британцу победу в общем зачёте.
Вернувшись в Европу, Дюффелер убедил Юже, что деятельность Экклстоуна ставит под угрозу руководящую роль ФИА в «королевских автогонках». Он объяснял, что, требуя от организаторов всё больших выплат во избежание «неприятных последствий» вроде неявки команд на гонку «в связи недостаточными мерами безопасности», Экклстоун подрывает авторитет ФИА. Дюффелер говорил: «Экклстоун любит постоянно оказывать давление и отлично умеет это делать». И добавлял: «Берни мне нравится — но мне не нравится его стремление подмять под себя автоспорт».
Дюффелер предложил ФИА объединить усилия устроителей гонок в борьбе с Экклстоуном и ФОКА. Такие противостояния Берни обожал. Он рассчитывал переиграть Дюффелера, поскольку поддерживал дружеские отношения со всеми владельцами автодромов.
Американец не сдавался. Его назначили бороться с Экклстоуном вместо Юже, чтобы восстановить авторитет ФИА. Встретившись с Дюффелером, Экклстоун отказался прекратить переговоры с автодромами. Желая продемонстрировать свою непокорность, он встал, ещё раз поправил картины и заявил, что организует Гран-при Нидерландов без санкции ФИА. Дюффелер в ответ объявил о создании «Уорлд чемпионшип рейсинг» (УЧР) — альтернативы ФОКА. Восемь автодромов поддержали Дюффелера, а восемь оказались на стороне Экклстоуна. Линия фронта определилась.
Для победы над Дюффелером нужно было обеспечить полное единство в стане команд. На очередной встрече в Хитроу Экклстоун внимательно прислушивался к своей пастве. Собравшиеся за столом темпераментные эгоисты постоянно в чём-то подозревали друг друга, и он успешно сталкивал их лбами. Команды же всецело зависели от Экклстоуна, который решал их проблемы: то договаривался о визе для южноафриканского пилота, пострадавшего от введённых в борьбе с апартеидом санкций; то доставал нужные запчасти; то убеждал спонсора продолжить сотрудничество. В ноябре 1976 года команды поддержали Берни, который никогда их не подводил. Предъявил свой козырь и Дюффелер. Организаторы Гран-при Аргентины, запланированного на январь 1977 года, были на его стороне. Дюффелер предупредил Экклстоуна, что гонки не будет, если команды не выполнят его требований. Вдобавок его поддержали Мишель Боэри и прочие деятели ФИА. Экклстоун вышел из себя. Именно он воскресил Гран-при Аргентины — и теперь его устроители переметнулись к противнику. Он решил оставить Дюффелера в дураках и сам отменил гонку.
Дюффелер задумал сыграть на повышение и начал кампанию в прессе, сравнивая «беспринципные» методы Экклстоуна с действиями мафии. На страницах спортивных газет Великобритании и Европы развернулась яростная битва. «Я знаю, что раньше ассоциацию конструкторов сравнивали с мафией, — не остался в долгу Экклстоун, — а меня даже называли крёстным отцом, но это не так. Хотел бы я быть крёстным отцом. Они ведь ворочают миллионами, так? Летают на самолётах, а не трясутся в поездах, как я. Уж поверьте, если б я был крёстным отцом, то не ввязывался бы в склоки из-за машин, которые носятся по кругу».
Экклстоун решил, что Дюффелер просчитался.
«Скажите мне, что означает слово „беспринципный“? Я его не понимаю. Проблема — в деньгах». В прессе он утверждал, что просто защищает команды. Что он ничего не заработал на любимом спорте, а, наоборот, вложил в него свои деньги и даже их не вернул. Экклстоун обожал эту лукавую маску торговца. Да, я маленький, но не боюсь драки. «Я не ребёнок, — заявлял он, — и уверен, что за правду нужно сражаться». Словно хитрый политикан, он представлял себя непонятой жертвой чужих интриг. Хотя «Брэбхэм» твёрдо стоял на ногах, а деятельность в ФОКА приносила ему немалые барыши, Экклстоун, не моргнув глазом, утверждал в интервью: «Автогонки не принесли мне ни гроша». Время от времени он переходил на угрожающий тон и предупреждал: все, кто исподтишка строит козни, «сойдут со сцены», а всякий, кто попытается его обмануть, — «мертвец». Никому не удавалось обойти его безнаказанно. «Я мог бы свозить вас на кладбище, где лежат мои враги», — заявлял он позднее. Постоянное напряжение и обмен угрозами должны были помешать планам Дюффелера создать «Уорлд чемпионшип рейсинг».
Как любой хороший игрок в покер, Экклстоун знал, когда сбросить карты. К началу января он понял, что аргентинцы горой стоят за Дюффелера и ему следует быть реалистом. Британским командам нужны были гонки, так что Экклстоун погрузил все машины и оборудование в «Боинг-747» и отправил в Буэнос-Айрес. Дюффелер ликовал: «Я победил Экклстоуна». Тот едва сдерживал гнев. Ничего, он подождёт следующей раздачи, а пока можно и повеселиться. Желая позлить «Феррари», он договорился с организаторами, что те уменьшат количество кругов, поскольку стоящий на «Брэбхэмах» двигатель «альфа-ромео» нещадно «ест» масло. На глазах у Экклстоуна, Чепмена и остальных менеджеров английских команд руководителя «Феррари» Марко Пиччинини известили об изменении регламента. Лицо итальянца перекосилось, и он в гневе помчался к стюардам жаловаться, что Экклстоуну помогают. Те с улыбкой пожали плечами. Вернувшись в боксы, Пиччинини увидел, как смеются над ним англичане во главе с Экклстоуном. Он же смеялся последним и в конце гонки: Карлос Пасе на «брэбхэме» финишировал вторым, опередив «феррари» Ройтеманна на две секунды.
Две недели спустя Экклстоун смиренно отправился вместе с командами на Гран-при Бразилии, тоже проходивший на условиях Дюффелера. Лёжа у бассейна гостиницы в Рио, он спросил у Мосли: «Сколько стоит этот отель?» Тот смущённо промолчал. Чтобы убить время, Экклстоун рассчитал стоимость, исходя из количества номеров, расценок и расходов, а потом стал распространяться о коммерческих возможностях. Отлично разбиравшийся в юридических аспектах Мосли и Экклстоун с его деловой хваткой составили очень сильную пару.
Его дочь Дебби позвонила из Англии и сообщила, что выходит замуж.
— Всё будет тихо, по-семейному, — объяснила она.
— Ну тогда приходи в тапочках, — заявил Экклстоун и отказался приехать, хотя приглашены были только Айви, его родители и ещё пятеро гостей. Тихие семейные церемонии он особенно ненавидел и на этот раз отыскал хороший повод отказаться.
Гонка сложилась неудачно. Пасе выбыл из-за аварии, а Ройтеманн выиграл. Семь недель спустя, провалившись ещё и в Южной Африке, Пасе погиб в авиакатастрофе. Экклстоун был потрясён и к тому же остался без ведущего пилота. Он предложил Джеймсу Ханту миллион долларов за один сезон, но тот отказался.
Успехи Дюффелера угрожали коммерческим перспективам Экклстоуна. Необходимо было разобраться с американцем на родной земле. Владельцам европейских автодромов Экклстоун сурово заявил: если они откажутся принимать гонки на условиях ФОКА, то «Формула-1» переедет на другую трассу или даже в другую страну. Дюффелер, напомнил он, не может гарантировать участия команд — это по силам лишь Экклстоуну. Обращаться к Дюффелеру бесполезно — тот не сможет координировать действия организаторов в семнадцати странах и на разных языках. Наконец, Экклстоун выложил козырного туза. ФИА и Дюффелер полагали, что в 1978 году состоится восемнадцать этапов, но команды, как это ни печально, согласны лишь на двенадцать. Эта угроза должна была здорово напугать поддержавших Дюффелера, особенно тех, чьи автодромы не приносили большого дохода — ведь они рисковали лишиться этапа «Формулы-1». Первыми дрогнули шведы, а за ними и остальные.
Дюффелер был ошарашен. Мало того, его раздражала нещадная критика Пьера Юже, который желал снова возглавить переговоры. Прежде чем передать полномочия «высокомерному и самодовольному» Юже, Дюффелер организовал ещё одну встречу с Экклстоуном, на которую явился, по его собственным словам, «раздавленным». «Я понимал, что Берни победит. Он разделял и властвовал. Мне это надоело».
Возобновились переговоры с Юже. Экклстоун сообразил, что он может отказаться от участия в гонках под эгидой «Уорлд чемпионшип рейсинг», а вот Юже не пойдёт на срыв намеченных в Европе соревнований. Оба понимали: победа достанется тому, кого поддержит Энцо Феррари. Юже рассчитывал, что «Феррари» примет сторону ФИА, ведь ФОКА противостояла крупным автопроизводителям.
Энцо Феррари наслаждался своим могуществом. Без блистательной итальянской команды, старейшей в этом виде спорта, не стартовала бы ни одна гонка. Хотя англичане с успехом противостояли «Феррари» на трассах, семидесятидевятилетний итальянец выжидал у себя в Маранелло, неподалёку от Модены, отлично понимая: рано или поздно Экклстоуну придётся проявить уважение — иначе спор с ФИА ему не разрешить. Феррари хвастался, что переговоры на тему автоспорта у него в крови. Экклстоун ещё не родился, когда он перевёз свои машины к итальянской границе, но отказывался въезжать во Францию, пока организаторы Гран-при Монако не заплатят солидную сумму за участие — и в итоге получил деньги наличными. Просьба Экклстоуна о встрече с патриархом не оказалась для него неожиданностью, равно как и для Берни — пожелание Феррари видеть его у себя. К папе римскому приезжали в Ватикан, а Феррари ждал гостей в Модене.
