Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 5. Мощеные реки
Ну и конечно, про семью пишет Василий. Жена – из местных. Пальмирой зовут. Большую землю только в кино видела. Работает в школе учительницей. В доме хозяйка – лучше не надо. В письмах сказано про Мытыр-тыра, про нового директора школы, про женщину-пекаря, которая с двумя ребятишками уезжала на материк и вернулась. Самое главное в письмах не удается: почему он тут, на Камчатке, остался? Можно было бы, как другие, заработать деньжонок – и к матери. Поначалу он так и думал: нагляжусь, а там видно будет. Остался вот. Дом чинит, сына ждет. Пробовал рассказать в письмах, какая радость, когда поднимаешься на Шаман-гору. «Самолет ниже тебя летит. Видишь сверху: Пахача извивается, блестит на каменных перекатах. Видишь тундру: красная и желтая, с зелеными кедрачами, озера – как блюдца, стая гусей ниже тебя пролетает. И сопки… Чувствуешь: ноги осилят и эту сопку, и вон ту дальнюю, белую. А что там за белой? Может, там и человек не бывал? Наверняка не бывал…» Василий перечитывал и рвал бумагу. Не получалось, как хотелось бы, и писал просто. «И очень края понравились, просторно, земля нехоженая, и красоты всякой много. Хожу на охоту. Пятьдесят километров по сопкам за день – обычное дело. Дичи – во сне столько не видел. А если и одного гуся принесешь – все равно хорошо. Бывает, и ружье не хочется поднимать – не хочется потревожить всего, что видят глаза».
Жена называла его фанатиком. «Час свободный – уже норовит в сопки». Быть бы наверняка разладу, но сумел рязанский парень объяснить камчадалке, что он видит за горою Шаман. Нашел где-то старый журнал. «Вот, гляди: Шолохов на охоту, и жена вместе…» Уговорил хоть раз сходить вместе с ним на охоту, и вот два года уже под воскресенье муж и жена с ружьями уходят из дому.
* * *– Ешьте. Щи сам варил. Пальмира в первую смену – приходится самому воевать… Сына жду. Понимаете, сына!
– А если дочь?
– В другой раз сын будет. Надо же есинский род утверждать на Камчатке… – Задел, опрокинул на скатерть кастрюлю со щами. – Ох и попадет мне…
* * *…На Камчатке я не один раз вспоминал веселого и хозяйственного рязанского парня. На Камчатку много людей приезжает. Один – отслужить срок, другой – за рублем, третий – «поглядеть землю». Приезжают и уезжают. Все время сохраняется равновесие: десять тысяч приехало – десять тысяч уехало. Но есть на Камчатке и старожилы. Привези их в Москву – на третий день запросятся домой, затоскуют. Я много встречал таких. Замечено: все старожилы, как правило, охотники или заядлые рыболовы, одним словом, люди, для которых природа – не последнее дело в жизни. Конечно, это не дачные вздыхатели над ромашками. У камчатской природы тугие мускулы, с нею лицом к лицу встречаются только сильные. Душою не покривим – оседают на Камчатке и слабые, и неудачники, такие, что и куда-нибудь дальше поехали бы, да некуда дальше. Не этим народом всякая земля славится. Самый нужный человек на Камчатке – Хозяин. Такой хозяин – чтобы дым из трубы, чтобы крепкие руки, чтобы любовь и уважение имел к земле. К земле не очень ласковой, но щедрой и красотою не обделенной.
Василий Есин приживется на этой земле.
Фото автора. 11 февраля 1966 г.«Легкая рыба»
Камчатские репортажи
У нашего самолета прозаический позывной:
– «Рыба»! «Рыба»! Где работаешь, «Рыба»?!
Мы называем квадрат. Латаный, закопченный Ли-2, кажется, вот-вот на повороте крылом загребет воду. Ищем рыбу. Круги, круги вдоль побережья. Видно Камчатку. Земля круто, бурыми скалами обрывается в океан. Водяная пыль стоит вдоль берега. Маячат горы в снежных платках. Читаю на штурманской карте названия: Бухта Ложных Вестей, Бухта Сомнения, Мыс, Крещенный Огнем… Тучи прижимают самолет к самой воде. Радист и механик спорят, как «в случае чего» вытаскивать надувной резиновый плот.
– Через дверь?! Ну сказа-ал. В машине сразу же полное брюхо воды…
– Кит под крыльями!..
Слишком быстро идет самолет. Прижимаюсь к иллюминатору, делаю знак командиру. Улыбается: еще увидим… Самолет ищет рыбу. Пять с половиной часов летаем. Перед этим неделю искали. Самолет летит над армадой судов. Я даже сосчитать не могу, сколько их.
– Сто пятьдесят в этом районе…
Только один счастливец сумел зацепить рыбу. Вдоль правого борта – зеленовато-белый кошелек невода. Белыми крошками вьются чайки. Они первыми пробуют рыбу. Пенится, серебрится селедка в кошельке у счастливца. Остальные стоят или идут за судном-разведчиком. Нервничают.
– «Рыба»! Как делишки, «Рыба»?
Леня Вагин – «рыбный наводчик».
Сто пятьдесят больших и малых судов.
«Рыбный наводчик» Леня Вагин держит голову в большом выпуклом иллюминаторе-блистере. Волны. Если даже и будет селедка, попробуй ее разглядеть. Круг за кругом… Что-то Леня увидел… Сую голову к нему в блистер.
– Да вот же, вот…
Как будто склянку темно-синих чернил разлили в воде. Стадо селедки! Леня не спешит ударить в колокола – таким же пятном может показаться сверху стадо медуз. Еще пятно! И еще – длинная чернильная полоса. Можно звать. Мы кружимся над косяком, закусываем и видим из-за морского горизонта, как лошади с белой гривой, несутся корабли-рыболовы. Тут уж не зевай. Скорее придешь, скорее получишь свое, скорее вернешься на базу. Разглядываю палубы кораблей: бегают люди в оранжевых спецовках, желтой кучей лежит на корме кошельковая сеть, шлюпка висит над кормой «в готовности № 1». На каждой палубе белой краской выведен номер. Вот «Четверка» приближается к чернильным пятнам. Она совсем рядом с селедкой, но видеть ее не может. Начинаем наводку.
– «Четверка». «Четверка», вправо – шесть, еще правее!.. Так держать. Шлюпку!!!
Видно: на «Четверке» в ту же секунду падает шлюпка с кормы и тянет за собой желтую полосу сети. Полукруг, полный круг. Сейнер разрезает чернильное пятно надвое, встречается со своей шлюпкой. Уже чайки откуда-то появились над сетью. А мы уже заняты «38-м». Та же операция… У этого рыбы так много, что видно, как она зеленоватыми струйками течет через верх сети. Ах, не повезло как! Оборвалась сеть…
– Семнадцатый!..
– Двадцать четвертый!..
Еще выше белые гривы. Бешеная скачка. Полторы минуты после команды «Шлюпку!», и опадает за кормой грива. Сейнер тянет к борту добычу. Но это если шел точно, если в ту же секунду после команды выкинул шлюпку, а можно и промахнуться. Вон стоит неудачник. Ему теперь ждать, у кого окажется лишняя рыба, тогда и он «зальет» трюмы.
Двадцать четвертому повезло.
– Шлюпку!.. – Настоящее морское сражение, только без выстрелов и пожаров. Я надеваю параллельную пару наушников. Что делается в эфире!
