Владислав Лебедько - Хроники российской Саньясы. Том 2
В: Я так понял, что вам близки идеи и методы работы Гурджиева. Это так?
В.С.: Да, где-то лет в восемнадцать я познакомился с его идеями и они стали мне близки. Многие его книги я переводил. И не только его, но и многое, что с ним связано. Потом мои переводы ходили в Самиздате.
В: Я наслышан, что вы часто создавали для своих учеников неординарные ситуации.
В.С.: Так любое эффективное обучение происходит только через неординарные ситуации…
Ближе к концу встречи Владимир предложил мне поспрашивать о ситуациях, которые он создавал для своих учеников, их самих. Встретиться с некоторыми его учениками мне довелось уже позже. В августе я приехал к Наташе. Первый вопрос, который я задал ей, был о том, как бы она смогла описать: кто такой Владимир Степанов.
16 августа 2000 г.
Наташа: Я познакомилась с Володей в Питере в восемьдесят пятом году, когда он со своими учениками ездил с командой Козлова (рок-группа «Арсенал»).
Влад: Чем они занимались у Козлова?
Н: Они работали осветителями. Сам Степанов был идеологом всей группы. Ездили, конечно, по всем городам и весям и знакомились с разными интересными людьми. Таким образом, они как-то распространяли свои идеи. К моменту нашего знакомства они уже лет шесть ездили с Козловым. Чем занимался Володя до этого? Он имеет два образования: философское и языковое. Может еще что-то. В начале семидесятых он занимал в социуме какое-то высокое положение. Жил он в Москве. А потом резко ушел с работы и приехал в Питер. Он стал вольным человеком, и вокруг него стали собираться ученики.
В: Что привлекало людей в Степанове? Почему люди шли учиться у него?
Н: С ним было очень интересно. Он мог почувствовать и удовлетворить мотивацию человека, которая возникала на самом глубоком внутреннем плане.
В: Что он предлагал ученикам?
Н: Очень широкий спектр всего, что Володя предлагал. Человек он очень масштабный. Он сразу видел человека. Видел, что в нем есть, что необходимо развивать. Он отвечал на внутренние вопросы людей, многие из которых даже не назывались вслух. Причем отвечал не просто на словах, но и действиями, и на сущностном, бытийном плане. Проходя с ним какие-то километры жизни, человек начинал осознавать себя, становился зрелым, приобретал форму — ту форму, которая была ему как бы предназначена по судьбе, — Володя только все это точно выстраивал. Это он всегда умел делать.
В: Каков стиль его обучения? Как это происходит?
Н: По-разному для разных людей. В шестидесятых — начале семидесятых годов обучение было построено очень жестко. Как в монастыре — послушание. Ученики находились с ним в отношениях послушания и смирения. Они должны были делать все, что он требовал и сохранять абсолютное смирение. Володя давал задания, для выполнения которых приходилось преодолевать гордыню, чувство своей важности и тому подобные вещи. Сейчас это делается достаточно мягко: «А не хотел бы ты …», а тогда были жесткие беспрекословные инструкции, которые не обсуждались.
Было много всяческих поездок, встреч с замечательными людьми. Володя общался с огромным количеством людей из самых разных социальных миров. Это и старые мистики, и люди искусства, науки, по которым он водил своих учеников, которые через это получали очень полезный опыт. Каждый такой замечательный человек был как накопитель определенного знания, который мог передать некую свою «бараку».
Володя еще с юности был знаком со многими зарубежными мистиками. Многие из них приезжали к нему на дачу. В то время с выездами за рубеж было очень сложно. Сюда иностранцы могли приезжать, а наших туда не пускали. Так что многие замечательные иноземные Мастера побывали у Володи на огороде…
Ты ведь читал книгу Никитина про московских тамплиеров?
В: Да, ты ведь мне ее и давала.
Н: Помнишь там главу «Московский Сен-Жермен»? Так вот, Володя еще в юности вошел в круг людей, которые там описаны, — с теми, кто к тому времени еще был жив. Он продолжатель их дела. Он учился, в частности, у Марьи Вадимовны Дороговой, — это выдающаяся представительница ордена тамплиеров, который очень активно работал в тридцатые годы. Есть книга Сидорова «Знаки Христа», где рассказывается и о Марье Вадимовне.
Пора разбудить Гришу, который проходил с Володей множество разных ситуаций уже в восьмидесятые годы. Там было много достаточно жестких практик. Володя тогда еще не вел семинары, — все было по старой системе: Учитель — ученик. Все это было незаметно для окружающих, законспирировано, — это же был конец «застоя», когда всех преследовали.
Наташа уходит будить Григория. Через некоторое время появляется Григорий, — молодой человек лет тридцати пяти с заспанным добродушным лицом. В беседу он включается очень постепенно, как будто набирает обороты, зато через час его уже не остановить…
Григорий: Для меня началось все в середине восьмидесятых. Это была атмосфера маленьких московских кухонь, где собиралось много народу. Володя всех заводил, будоражил, пробуждал, вдохновлял…
В: Наташа говорила, что было довольно много жестких практик и ситуаций, через которые тебя Владимир проводил. Что это за случаи?
Г: Наиболее жесткие ситуации проходили Костя с Гурамом. Я-то попал уже в относительно мягкий период. А Костя — да, ему хорошо доставалось. Представь себе, Степанов приглашает его в одно место, где он будет «изучать мистику». И вот, приходит Костя в квартиру, где творятся совершенно непонятные для сознания вещи. Например, один человек все время выходит с балкона, — а квартира на шестом этаже, — потом входит в дверь и снова выходит с балкона. И так много раз подряд. Выпил водки, закусил стаканом, спрыгнул с балкона и снова пришел… Крыша начинает от такого потихоньку съезжать.
Или вот еще случай, где уже я участвовал. Пришли мы на день рождения Адмирала[18]. Сели за стол… и просидели пять месяцев подряд. Без перерыва, никуда не выходя из комнаты.
В: А на что жили?
Г: Непонятно. Как-то все подвозилось. Приходили новые люди. Каждый день стол ломился от разнообразных закусок и водки.
Был тогда в этой компании такой брат Сидор. Так вот этот Сидор сидел там вместе со всеми несколько месяцев, а потом вдруг обнаружил свое тело где-то в сугробе, в лесу вдалеке от всяческого жилья, как потом оказалось, где-то на окраине Московской области. Тоже представь состояние человека: сидел себе за столом, закусывал который месяц подряд, но вдруг оказывается непонятно где.
