Анатолий Житнухин - Геннадий Зюганов
Весной пришлось молодым другое пристанище искать, через год — третье. Одно время квартировали у сапожника. Мужиком тот был неплохим, вот только когда выпивал, лез с женой драться. В такие дни Геннадию приходилось их разнимать. Первое свое жилье молодая семья получила, когда Геннадий работал секретарем комитета комсомола института. Была это небольшая комната в расположенном за городом рабочем общежитии завода «Химмаш». Представляло собой это общежитие отдельный дом гостиничного типа с удобствами общего пользования, в котором было пять комнат и проживало пять семей. Жили дружно, хотя иногда и случались среди соседей мелкие ссоры и неурядицы. Возложили на Геннадия нечто вроде обязанностей мирового судьи — признали в нем начальство, так как, став первым секретарем райкома, с работы часто возвращался на машине.
Пришлось пережить и несколько сложных периодов в Москве, особенно в конце восьмидесятых — начале девяностых годов. Надо сказать, что к тому времени на руках у Геннадия Андреевича находилось практически шесть человек: отец и мать — пенсионеры, жена тогда работала на заводе рядовым инженером по информации с символической зарплатой, сын с невесткой — студенты, да к тому же с грудным ребенком. Непросто такую семью прокормить было. И все же не зря раньше в народе говорили, что семья сильна, когда над ней крыша одна. Именно семья стала главной опорой Зюганову, когда он, придя к окончательному выбору, оказался в полной конфронтации с руководством ЦК КПСС, ступившим на путь предательства. Три раза оставался без работы — в руководителях с твердой позицией «демократическая» власть не нуждалась. Пытались, правда, апеллировать к рассудку, увещевать, договориться «по-хорошему»: «Скажи только, что ты поддерживаешь нашу линию, и всё будет в порядке». Не поддался. А тем временем в доме порой наступало такое безденежье, что приходилось вещи продавать. Тогда же постигло семью горе — скончался Андрей Михайлович. Выстояли. Рано еще нашему герою подводить итог жизни, но как бы судьба ни распорядилась, ему всегда будет чем гордиться: шестеро внуков и внучка у Геннадия Андреевича.
Когда Зюганов стал признанным лидером российской компартии, один из главных «архитекторов» перестройки А. Н. Яковлев, весьма пренебрежительно отзываясь о его работе в отделе пропаганды ЦК КПСС, сожалел о том, что он в свое время «пропустил Зюганова», равно, как и не снял с поста главного редактора «Советской России» Валентина Чикина. Если верить Яковлеву, то оставил он Зюганова в отделе только потому, что тот хорошо в волейбол играл. Явно лукавил Александр Николаевич — в той беспощадной политической борьбе, которая велась против убежденных и принципиальных людей, их спортивные достижения в расчет, конечно, не принимались. Помогли удержаться Зюганову прежде всего его соратники и друзья — такие же, как и он, преданные своему делу патриоты. Сыграло свою роль и то, что сектор отдела пропаганды и агитации ЦК, в котором он работал и который затем возглавил, занимался подбором и назначением идеологических кадров. Поэтому довелось Геннадию Андреевичу принимать участие в судьбах многих руководящих и партийных работников, которые впоследствии оказали ему серьезную поддержку в трудный период жизни. Причем часто помогали те, на кого даже и не рассчитывал — далеко не все паниковали в обстановке смятения и хаоса, наоборот — у большинства тогда проявились самые лучшие человеческие качества. Поддержка эта ничего общего не имела с кумовством, существовавшим в некоторых эшелонах власти, — защищая Зюганова, многие рисковали своим положением и карьерой. Пришли на помощь даже те, с кем подружился еще в молодые годы, в период комсомольской работы.
О комсомольском братстве Зюганов всегда вспоминает с особой теплотой, гордится своей комсомольской молодостью. В свое время, когда дал согласие перейти из института на работу в Заводской райком ВЛКСМ, не было у него еще уверенности, что обретет он себя на новом поприще. Поэтому поначалу сохранял пути для отступления: читал лекции по математическому анализу, проверял контрольные, выкраивал время для занятий наукой. Для людей сведущих такое совмещение может показаться нереальным — слишком много сил отнимала профессиональная комсомольская работа, чтобы параллельно с ней можно было серьезно заниматься чем-то еще. Помогали жесткая самодисциплина и организованность — качества, которые после армии вошли у Геннадия в привычку и со временем были доведены едва ли не до автоматизма. Кому-то жизнь, расписанная по часам на месяц вперед, может показаться скучной — для него же всегда являлась необходимым условием полноценной деятельности. Заметим, что преподавание в институте он не оставлял и в период партийной работы в Орле, переключившись после окончания Академии общественных наук при ЦК КПСС с математики на философию. Причем относился он к преподаванию отнюдь не как к средству дополнительного заработка. По мнению Зюганова, ученый, переставший сиетематически заниматься наукой, рано или поздно превращается в обычного дилетанта.
Как знать, может, со временем и вернулся бы Геннадий Зюганов на институтскую кафедру, если бы молодого комсомольского работника не приметил первый секретарь горкома КПСС А. П. Иванов. Впервые увидел он Зюганова в деле, когда тот руководил возведением памятника героям-комсомольцам. (Кстати, монумент этот стал одной из первых работ знаменитого впоследствии скульптора, народного художника России, академика Александра Бурганова.) Пригласив к себе Зюганова, Иванов начал с главного: «Мне нужен первый секретарь горкома комсомола — энергичный, крепкий, хваткий, со светлой головой и хорошей речью. Будем рекомендовать тебя». Через несколько дней Геннадий возглавил Орловскую городскую комсомольскую организацию.
Эту перемену в его судьбе можно считать знаковой. Означала она, что пути назад уже не будет. Не только потому, что должность первого секретаря горкома комсомола входила в серьезную партийную номенклатуру, откуда не очень-то просто было уйти «по собственному желанию». Еще в Заводском райкоме Зюганов успел почувствовать вкус к комсомольской работе. А главное, теперь больше не мучили сомнения — справлюсь ли? — вдохновляло сознание, что первые испытания на комсомольском поприще выдержал, что ему доверяют. К тому же в своем напутствии Иванов недвусмысленно дал понять, что на него рассчитывают и в будущем: «Наступает новая эпоха. Перспективы страны определит восприимчивость к прогрессу, новым технологиям. Для этого потребуются профессионалы, люди широко мыслящие, способные осуществить научно-техническую революцию. Исследователи, аналитики, специалисты по выбору оптимальных вариантов развития».
