Жан-Пьер Пастори - Ренессанс Русского балета
На роли, которые исполняла Карсавина в «Шехерезаде» и «Клеопатре», Дягилеву нужна танцовщица-мим с величественной внешностью. Выясняется, что Бакст, посетив в сезоне 1914–1915 гг. оперу «Тоска» в женевском Большом театре, приметил молодую красивую певицу Флору Реваль. Ему довелось с ней познакомиться и даже нарисовать ей костюм. На вечере памяти Массне в «Лозанн-Палас» 7 октября 1915 года Флора Реваль одета именно в его костюм. На том же гала-концерте, устроенном в благотворительных целях и в помощь раненым французам, публика рукоплещет также м-ль Дюпре из «Театр де ля Монне» и г-ну Дютиллуа из «Опера-Комик».
Присутствует ли на концерте Дягилев, неизвестно. 5 октября он еще находится в Париже. Однако контакты между ними завязываются в ноябре. Зачем искать балерину на мимическую роль? Разве не играла в Париже роль жены Потифара в «Легенде об Иосифе» певица Мария Кузнецова? Внешность Флоры Реваль, ее удлиненный силуэт идеально ему подходят. Молодая женщина, протеже Бакста – американская пресса, впрочем, представит ее как его «племянницу» – взята в труппу в качестве примы-балерины.
Флора Реваль состоит в труппе женевского Большого театра. Ее отъезд в разгар сезона означает разрыв контракта. Поэтому Дягилев согласен заплатить неустойку, которую может потребовать директор театра Константен Бруни. Любопытно, что ангажемент Флоры Реваль подписан в Париже только 31 декабря 1915 года. На следующий день «Русский балет» уже садится на корабль в Бордо!
Флора Реваль
(1889–1966)
Музыкальная карьера Флоры Эмилии Трейхлер, известной под именем Флора Реваль, начинается по окончании Парижской консерватории по классу пения. С 1914 года она исполняет в женевском Большом театре все ведущие партии для сопрано: Маргариты в «Фаусте», Мюзетты в «Богеме», Флории Тоски, Таис…
Благодаря ангажементу у Дягилева ее карьера приобретает международный характер. По окончании турне она остается в США и спустя несколько месяцев присоединяется ко второй группе «Русского балета», которой руководит Нижинский (октябрь 1916 – февраль 1917 гг.) Она даже снимается в двух фильмах. А главное, надеется продолжить свою карьеру певицы в «Метрополитен». Но судьба распоряжается иначе. Только в Женеве Флора Реваль возвращается к своему изначальному призванию. С 1921 по 1935 гг. она живет в Италии, в Риме и Милане; ей доводится выступать вместе со знаменитым тенором Беньямино Джильи. Она поет также в Египте и в Латинской Америке. После двадцатилетней карьеры она покидает сцену и возвращается в Женеву, где выходит замуж[181].
Под конец года время, казалось, ускоряет свой бег. Каждому достается вдвойне. Не может быть и речи о том, чтобы «Русский балет», с его многочисленными новичками, разучивающими роли, целым новым спектаклем – «Полуночным солнцем» – и готовящейся новой версией «Садко», отправился в Соединенные Штаты без обкатки. Труппа не выступала на публике с лета 1914 года. Дягилев подумывал о серии из пяти выступлений в Женеве в сентябре 1915 года[182]. Но этот замысел оказался, по-видимому, излишне оптимистичным. В сентябре показывать труппу было нельзя.
Ему подворачивается возможность перед отъездом «Русского балета» в Нью-Йорк принять участие в большом гала-концерте в парижской Опере. Он соглашается, но предусмотрительно устраивает прогон в женевском Большом театре. Ему как никогда нужно сохранить свою былую репутацию. Многие хотят воспользоваться славой «Русского балета». Дягилеву очень не нравится, что пара никому не ведомых танцовщиков, выступающих 1 декабря 1915 года в «Театр де Лозанн», прикрывается названием его знаменитой антрепризы.
Действительно, местная пресса публикует анонсы спектакля «Классического танца», который дают г-н Диего Винценти из «Русского балета», «чей замечательный талант сравнивали с гением Нижинского»[183], и графиня де Вильнёв, «достойная партнерша гениального танцовщика»[184]. Их программа включает, в частности, «Призрак лилии» на музыку «Приглашения к танцу» Вебера. В «Русском балете» эта музыка подсказала Фокину «Призрак розы»…
Есть все основания полагать, что реакция Дягилева отнюдь не ограничилась улыбкой. Действительно, когда в следующем сезоне Диего Винценти под ручку с графиней де Вильнёв вновь приедет в Лозанну, он позаботится о том, чтобы обнародовать в прессе уточнение: «Г-н Диего Винценти, который вскоре исполнит свои новые, только ему принадлежащие творения, имеет честь уведомить публику, что он вправе именоваться первым танцовщиком «Русского балета» и миланского «Ла Скала». В то же время он напоминает, что никогда не состоял в петербургской труппе под руководством г-на Сергея Дягилева»[185].
В конечном счете Дягилеву с помощью Григорьева, помощника Григорьева Кремнева и Больма удалось подготовить репертуар. Из всех задуманных спектаклей показать можно будет только один – «Полуночное солнце». Счастливые дни, проведенные в Лозанне, подходят к концу. Мясин сохранит о них самые теплые воспоминания, хотя ему, наверное, порой не хватало итальянского солнца. Стравинский посвятит свои «Кошачьи колыбельные» Гончаровой и Ларионову. Гончарова подарит Мясину две акварели, созданные в Уши. На обороте «Бегства в Египет» она напишет: «На память о нашем пребывании и работе в «Бельрив», 1 декабря 1915 г… Словно весенний день»[186].
«Полуночное солнце», первая постановка Мясина (сидит), декорации и костюмы Ларионова
Дягилев, конечно, ценит эту недолгую передышку. Но американский сезон стал для него вызовом, к тому же он вообще любит «светскую» жизнь, а потому преисполнен нетерпения. Парижский гала-концерт, назначенный на 18 декабря, перенесен на 29 число. В качестве причины называют трудности с доставкой реквизита, декораций и костюмов. Ансерме глубоко огорчен этой отсрочкой. Ведь была договоренность, что именно он будет дирижировать оркестром Оперы. Между прочим, из-за этого ему пришлось перенести на неделю раньше свой четвертый женевский концерт по абонементам, первоначально назначенный как раз на 18 декабря[187]. Зато 29 числа Ансерме, напротив, не сможет приехать в Париж: он будет уже в море. Из-за репетиций с американским оркестром он должен прибыть в Нью-Йорк задолго до основной труппы.
11 числа Дягилев уже возвращается в Женеву после краткой поездки в Лондон и живет в гостинице «Бориваж»[188]. Сразу после концерта он увозит Ансерме в Париж. Нужно работать с музыкантами Оперы. Хотя Ансерме и лишен чести дать публичный концерт, но обязан подготовить оркестр! «Наконец я ясно увидел размеры стоящей передо мной задачи, и это было серьезное потрясение, – пишет он коллеге, композитору Гюставу Доре[189]. – Работы я не боюсь. Но то, что меня ожидает, превосходит масштабы работы, доброй воли и любого таланта. Не знаю, что из этого получится, но если я все-таки отважусь на это, Провидению придется здорово потрудиться. Никто даже не подозревает, какие трудности громоздятся передо мной, а те, кто знает, не хотят этого признавать».