Александр Яковлев - Омут памяти
Уроки, уроки, уроки… Сколько их рассеяно по нашей истории, омыто кровью и слезами. Овеяно надеждами и разочарованиями. И нам не обойтись без нового прочтения многих исторических явлений и событий, многотрудных и противоречивых процессов, имена которым «революция», «контрреволюция» и «эволюция», «свобода» и «анархия». Их взаимное переплетение с особой остротой обнажает извечные проблемы общественного бытия: соотношение целей и средств; принуждения и убеждения; разрушения и созидания; идеалов и действительности; сравнительной «цены» революции и эволюции; взаимоотношений народа и власти; иерархии классовой и общечеловеческой ценностной мотивации.
В своих размышлениях я высказываю и собственную точку зрения на события октября 1917 года и характер советского государства.
Уже второй десяток лет я председательствую в Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий. Прочитал тысячи документов и свидетельств, пропустив через свой разум и чувства тысячи и тысячи человеческих судеб. Долгое время искал ответ на мучивший меня вопрос: где же истоки трагедии России?
Я пришел к глубокому убеждению, что октябрьский переворот является контрреволюцией, положившей начало созданию уголовно-террористического государства фашистского типа.
Корень зла в том, что адвокату Владимиру Ульянову, получившему известность под фамилией Ленин, удалось создать партию агрессивного и конфронтационного характера, «партию баррикады». С самого начала он замышлял партию как организацию профессиональных революционеров, своеобразную секту в социал-демократии с железной дисциплиной «бойцов». Главная ее особенность — это жесточайшая централизация. Образовалась партия Вождя. Ее политические цели на самом деле были целями Вождя. Дальнейший ход событий подтвердил подлинную суть партии «меченосцев», как ее называл Сталин.
Сегодня мои рассуждения на этот счет могут выглядеть как расхожие и даже банальные, ибо слишком очевидны преступления, совершенные Лениным и его экстремистской группировкой. Нередко этого деятеля характеризуют как «властолюбивого маньяка». К такой мысли склоняюсь и я, размышляя над тем, что он сотворил с народами России и как он это делал. Сотворил сознательно, ибо считал народ России всего лишь хворостом для костра мировой революции, а саму революцию — лишь формой перманентной гражданской войны.
Именно Ленин возвел террор в принцип и практику осуществления власти. Массовые расстрелы и пытки, заложничество, концлагеря, в том числе детские, внесудебные репрессии, военная оккупация тех или других территорий — все эти преступления начали свою безумную пляску сразу же после октябрьского переворота. Вешать крестьян, замораживать в прорубях священников, душить газами непокорных — все это могло совершать только ненасытное на кровь чудовище, с яростной одержимостью порушившее нашу Родину, маньяк, ограбивший народ до последней хлебной крошки, уничтоживший 13 миллионов человек в гражданской войне.
Иными словами, вдохновителем и организатором террора в России выступил Владимир Ульянов (Ленин), навечно подлежащий суду за преступления против человечности.
История ленинского наследия — сталинизма в основном и главном вряд ли таит в себе возможность принципиально новых открытий, разве что с точки зрения психиатрии. Уголовному началу удалось надолго занять решающее место в управлении государством. Удалось во многом потому, что воодушевленные идеей классового стравливания идеологи российской смуты и российского раскола сделали ставку на хижины и их обитателей, на всех обездоленных, постоянно льстя им, что именно они являются сердцем и разумом человечества.
Наши великие классики любили свой народ, но, как писал Лермонтов, «странною любовью». У Пушкина народ безмолвствует. У Достоевского — богохульничает и шизеет, у Толстого — зверствует на войне и лжет в миру, у Чехова — валяется в грязи и хнычет, у Есенина — тоскует, у Горького — перековывается в революционной борьбе, затем в ГУЛАГе, у Булгакова — «шариковствует», пытаясь вылюдиться, у Шолохова — самоедствует и бандитствует, у Солженицына — рабствует, у Венедикта Ерофеева — алкашничает, пьет денатуратный коктейль под названием «слеза комсомолки», зато закусывает «трансцендентально». Раньше всех об этом сказал Пушкин: «На всех стихиях человек//Тиран, предатель или узник». Ленинизм-сталинизм блестяще использовал психологию людей социального дна.
Известно, что человекоистребление — самое древнее греховное ремесло. XX век вытворил демоцид — истребление народа и народов. Создал специальную отрасль индустрии — демоцидную, конвейерно-безостановочную. В Освенциме — за принадлежность к «неполноценным расам», в тюрьмах и лагерях ГУЛАГа — за «классовую неполноценность». Трудно синтезировать в одно понятие социальный каннибализм, каинство, геростратство, иудин грех в своем законченном развитии — от предательства Учителя до предательства Отца, что и Святому писанию неведомо.
Ленин, Сталин, Гитлер — тройка создателей неокаинизма. Главные преступники века. Погубил этот век и Россию. Была крестьянской — стала люмпенской. Была православной — стала атеистической. Нищенствует, а потеть не желает. Деньги на земле лежат, истоптаны, а нагнуться, чтобы поднять, — лень не дозволяет. Тем же, кто не ленится, житья на Руси нет. То революции, то грабежи правителей. Храмы изничтожены. Ложь дьявольская правит вместо правды.
Организатором злодеяний и разрушения России является Иосиф Джугашвили (Сталин), подлежащий суду, как и Ленин, за преступления против человечности.
Из ямы, выкопанной нами же собственноручно, надо было выбираться. Перемены все громче стучались в дверь, пожар приближался, огонь быстро бежал по сухой траве. Лично мне становилось все более ясным, что ни одиночные, ни групповые выступления, ни диссидентское движение, несмотря на благородные мотивы его жертвенности, не смогут всерьез поколебать устои сложившейся системы.
Убежден, что оставался единственный путь перехватить кризис до наступления его острой, быть может, кровавой стадии. Это путь эволюционного слома тоталитаризма через тоталитарную партию с использованием ее принципов централизма и дисциплины, но и с опорой на ее протестно-реформаторское крыло. Мне только так виделась историческая возможность вывести Россию из тупика. Парадокс? Выходит, да.
Нам, реформаторам перестроечной волны, многое удалось. Свобода слова и творчества, парламентаризм и появление новых партий, окончание «холодной войны», изменение религиозной политики, прекращение политических преследований и государственного антисемитизма, возобновление реабилитации жертв репрессий, удаление из Конституции 6-й статьи — о руководящей роли партии — все это свершилось в удивительно короткий срок — во время Перестройки 1985–1991 годов. Это были настоящие реформы, определившие переход к новому общественному строю.
