Анатолий Куликов - Тяжелые звезды
Немаловажным казалось и то обстоятельство, что все последние месяцы, предварявшие отставку, я чувствовал поддержку и со стороны президента страны Б.Н. Ельцина.
В то же время хорошо понимал, что день ото дня множится число моих высокопоставленных недругов. Не раз вспоминал слова, некогда сказанные мне добрым знакомым генералом Владимиром Майданюком сразу после его отставки с поста заместителя министра внутренних дел Белоруссии. На мой вопрос, как он себя теперь ощущает, Майданюк ответил: «Ты знаешь, Анатолий, я давно приучил себя к мысли, что после расставания с должностью буду ездить на обычном троллейбусе. Поэтому и не переживаю. Когда это случится с тобой, советую, отнесись спокойно».
Персональная машина — это, конечно, ерунда. Далеко не самое важное. Но так он давал понять, что, в отличие от многих высокопоставленных чиновников или военных, которые в один прекрасный день оказались на улице, не делает фетиша из атрибутов власти — машин, кортежей, мигалок и прочего. Без них совершенно спокойно живут миллионы наших соседей, товарищей и знакомых.
С доброй улыбкой вспоминаю одну из своих официальных поездок в качестве министра внутренних дел. Это был Иран, и тамошний мой коллега, будучи гостеприимным хозяином, предложил побывать в его загородной резиденции.
Как это принято в Иране, министр внутренних дел этого государства, к тому же занимал высокое положение в духовной иерархии. Но желая, видимо, лишний раз подчеркнуть незыблемость своих позиций в руководстве своей страны, во время одной из бесед обронил любопытную фразу. «Вы знаете, — сказал он мне, — я думаю, что моя политическая жизнь продлится до восьмидесяти пяти лет».
На что я со смехом ответил, что так далеко не загадываю. Что наша российская жизнь так динамична и непредсказуема, что я бы посчитал за счастье хотя бы просто дотянуть до шестидесяти…
Надо сказать, что начался этот день — день моей отставки — без каких-либо предчувствий или тревожных знамений.
23 марта 1998 года, как обычно в 8.00, я был уже на рабочем месте в здании министерстве на улице Житной и, по заведенному у нас правилу, принимал ежедневный доклад главнокомандующего внутренними войсками (С 1996 года так стали именоваться командующие ВВ МВД России. — Авт.) и знакомился с теми материалами, которые должны были лечь в основу моего собственного — а это был понедельник — доклада президенту России об обстановке в стране.
Обычно я звонил Ельцину в 10.00.
На этот раз кремлевский коммутатор ожил на полчаса раньше. Позвонил руководитель администрации президента Валентин Юмашев и бесстрастно сообщил: «А.С., президент подписал указ об отставке правительства Черномырдина. До формирования нового кабинета министров прежний состав правительства остается на своих местах, кроме Черномырдина, Чубайса и Куликова. Они освобождаются от должности немедленно в связи с переходом на другую работу…»
Текст указа мне был понятен: я освобождался от работы немедленно, то есть с момента, когда голос Юмашева в трубке телефона правительственной связи сменят прерывистые гудки отбоя.
В русском слове «освободить» нет свободы. Сколько ни готовься к отставке, но, когда тебе сообщают об увольнении с работы, особенно если ты сам не писал заявлений «по собственному желанию», все равно приходится глотать комок горькой обиды. Такова уж человеческая природа — ничего с этим не поделаешь…
Выслушав Юмашева, попытался уточнить причину столь неожиданной отставки. Валентин Борисович замялся и ответил лишь, что таково решение президента. Правда, тут же попросил не вешать трубку. Со мной хотел переговорить находившийся в тот момент в администрации президента теперь уже бывший премьер-министр Черномырдин.
Бодрый голос Виктора Степановича не оставлял сомнений, что он уже успел привыкнуть к мысли о своем немедленном выдворении с поста и не делает из этого трагедии. Он сказал, чтобы я не расстраивался и приезжал к 11.00 в Белый дом на прощальное заседание правительства.
Потом Черномырдина снова сменил Юмашев, который спросил, не кажется ли мне заманчивой перспектива возглавить Академию МВД? На что я твердо ответил: «Там работает очень толковый генерал (Имелся в виду генерал Владимир Дмитрин. — Авт.). Не вижу смысла смещать его с должности ради моей персоны».
На этом наш разговор завершился, и какое-то время, собираясь с мыслями, я еще оставался сидеть в кресле за своим рабочим столом. Нет, я не был расстроен или подавлен. Скорее, ошеломлен, и несколько минут тишины были нужны мне, чтобы еще раз проанализировать только что услышанное от Юмашева.
Причины отставки мне были неизвестны. Было в общем-то понятно, почему глава уволенного в отставку правительства сразу же после указа утрачивал все свои полномочия. Но почему именно Чубайс и Куликов отстранялись от работы «немедленно», а, скажем, не в процессе планомерной замены министров, как это обычно бывает в период отставки кабинета?.. Значит, по поводу Чубайса и Куликова существовало какое-то особое решение, о чем мне не стал рассказывать уклончивый Валентин Юмашев.
Ответ на эти вопросы могло дать только время, а потому, поручив начальнику приемной министра собрать и отправить на дачу мои личные вещи, я отправился в Белый дом на прощальное заседание отставленного правительства Черномырдина. Оно не заняло и сорока минут. Вначале Виктор Степанович поздравил с днем рождения Олега Сысуева, а потом начал подводить итоги работы кабинета министров. Именно в этот момент вошедший в зал заседаний дежурный передал Черномырдину записку.
Как оказалось, в ней шла речь обо мне.
Виктор Степанович пробежал глазами короткий текст на листе бумаги и объявил: «А.С., вас срочно вызывает к себе президент!..»
Я поднялся и, недоумевая, направился через приемную к лифту. У самых дверей меня догнал тот же дежурный и сообщил: только что из администрации президента получено разъяснение, что Куликову в Кремль ехать не надо…
Вернулся в зал заседания, когда Виктор Степанович, завершая заседание, благодарил министров за совместную работу.
Я бы так и остался в неведении по поводу неожиданного вызова к президенту, если бы позднее мне не рассказали о том, что стало его причиной. Оказывается, к 11.00 Ельцин забыл о том, что накануне подписал указ о моей отставке и вызвал «министра внутренних дел А.С. Куликова» для решения каких-то рабочих вопросов. Помощники президента едва успели предотвратить конфуз, так как мое появление в Кремле в этих обстоятельствах могло показаться двусмысленным. Технология кремлевской работы еще со времен Сталина исключала подобную забывчивость.
