Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI
В третьем часу в соседней комнате, за бумажной ширмой поднялся такой крупный говор, что нельзя было не догадаться — делается с намерением, чтобы я слышал; прислушался; оказывается: старшины Церкви с Стефаном Танака и еще кем–то, всего человек пять, требуют у о. Петра, чтобы он выхлопотал у меня уплату долгов Григория Такахаси; тот возражает, а они угрожают: «Иначе конец Церкви в Накацу!». Нахальство это возмутило меня, и я пожалел, что заплатил его долг за квартиру; нигде до сих пор и это не было, и никто не требовал доселе от меня уплаты долгов, наделанных катихизаторами, а таковых было немало; и Церковь нигде из–за долгов или дурного поведения катихизатора не разрушалась, хотя не без того, чтобы не чувствовать вреда от того. Говор кончился без исполнения их требования о. Петром.
С половины пятого началась проповедь для язычников в здании, выстроенном для публичных лекций своему родному городу ученым Фукузава, и продолжалась более полутора часа; по окончании один сделал вопрос по поводу моего сравнения теперешнего времени упадка языческой веры в Японии со временем такого же упадка в Греции и Риме пред временем Спасителя. Слушателей было человек около двухсот; слушали очень тихо. После проповеди, вернувшись домой, говорил со стариками насчет их требования уплаты долгов Такахаси, что сделать это, хоть и желал бы, не могу, — было бы поощрением всех катихизаторов входить в долги; Церковь же из–за этого не разрушится, как не разрушилась из–за Иуды, еретиков–патриархов и прочих, притом, если бы, заплатив долги, и уничтожить в глазах язычников одну неблаговидность, то как же уничтожить другие, вроде его хождения в публичный дом, и прочие. Обещался только я, что долги будут выплачены постепенно, ежемесячным вычетом двух ен из его содержания; поручился за полную уплату сею постепенностью, хотя бы Такахаси и был отставлен от службы, обещав в таком случае выплатить из моего личного жалованья. Успокоились, по–видимому. Но, по истине, плоха сия Церковь, почти вся состоящая из необузданной и хорошо не знающей ни христианского учения, ни христианского духа молодежи. Наказывал о. Петру при следующем посещении Церкви, в декабре, прожить здесь дней двадцать, и, приготовивши к крещению, уже несколько подготовленных стариков, как–то: родителей Василия Цуция, П. Синовара, П. Иидзима, и, если найдутся, другие, — крестить их и таким образом несколько изменить характер Церкви.
9/21 октября 1891. Среда.
Беппу — ночлег в трех ри от Оита.
В половине восьмого часа утра, простившись с братьями и сестрами, выехали из Накацу. За два дня стоянки пришлось 5 ен заплатить — нигде не было так дорого, вероятно, потому что здесь была не гостиница, а рёория, хотя иностранным столом чуть не заморили. — По дороге от Накацу замечательна — направо — гора Хаци–мен–зан, отвсюду имеющая один и тот же вид продолговатого гребня, понижающегося в одну сторону. В 5 ри от Накацу есть, в Уса, очень богатая мия, в которой, говорят, есть дождевая труба из золота. С полдороги к Ойта начинаются деревни, в которых очень развит промысел тканья циновок, простых и узорчатых, из особого растения, здесь же на полях возделываемого. От города Хидзи начинается объезд залива к Оита. В трех ри от Оита, в городе Беппу нас ждали: катихизатор Иоанн Мабуци и литератор Сато Куратаро, очень расположенный к православию. Так как солнце зашло, то мы остановились здесь на ночлег, тем более что здесь замечательное место теплых ванн; в каждом доме — натуральная теплая ванна; и минеральной воды здесь такое обилие, что, где бы ни начать рыть, она является. За вечер я два раза сходил в ванну. Вечер проведен был в разговорах с Сато, которого я убеждаю сделаться христианским писателем — писать религиозные романы и повести. Повестей до сих пор им напечатано уже двадцать книг; ему от роду тридцать семь лет; в семье у него старуха мать и жена; из–за матери, нехотящей двинуться отсюда, он живет здесь; иначе ему место бы в Токио; здесь, в Оита, он участвует в издании газеты и пишет повести. Между прочим, он рассказал сегодня, что на соседней высокой горе есть остатки крепости, сооруженной некогда местным князем по совету португальцев: оттуда наблюдали за приходом судов; на месте же нынешнего залива лет 250 назад была возделанная долина с большим селением посредине; но вулканическим действием долину залило, причем погибло 400 человек, и образовался залив.
10/22 октября 1981 года. Четверг.
Оита.
В восемь часов утра отправились из Беппу в сопровождении литератора Сато и катихизатора Мабуци. Сначала ехали на тележках, потом на лодке, ибо делают дорогу ныне и проезд прерван; затем 1 ри опять на тележках. При въезде в Оита направо — публичный сад, в котором, должно быть, бывает очень пыльно, налево — больница. Остановились в гостинице; в церковный дом пока идти незачем, ибо христиан здесь 6 человек с детьми, и четверо из них — Саломея с тремя детьми в отлучке из города, остальные два юнца служат при редакции газеты, издаваемой Сато Куратаро, и ныне заняты службой. Один из них, впрочем, Кирилл Абе, вскоре появился в гостинице с приветом, но скоро же и исчез; а ныне вот сидит старик–аптекарь, семидесяти двух лет, полуразбитый параличом; сейчас с полчаса толковал ему, что для получения желаемого им крещения нужно ему отпустить наложницу, а он отвечает, что жена больна, у него же с параличом похоть усилилась (у полуживого!), не может расстаться с наложницей; признается сам, что «куда Ходоке и богам до Христа!» — уверовал он в Него, но все–таки похоть одолевает; теперь о. Петр толкует ему вторично то, что я говорил, а он заплетающимся языком вопрошает и возражает. Совсем на краю могилы! Открой ему, Господи, Себя и укрепи против похоти! — Сын сего старика недавно истратил три тысячи накопленных стариком денег на подкупы избирателей, чтобы попасть в Парламент, и не попал; сетует старик ныне, как сейчас, рассказывая мне. — Ушел старик, еле передвигая ноги с помощью о. Петра, обещаясь подумать об отпуске наложницы, а мы обещались прийти к нему. — В шесть часов была вечерня; пел и читал Иоанн Мабуци — преплохо, точно плача; порядка службы не знает, Часословам не видел доселе, хотя он у него перед глазами — все возился с какими–то тетрадками. Плох он совсем как катихизатор, хотя и добрый человек. На службе были Симеон Екои, брат Елены Акимовны Тихай, и один мальчик, слушающий учение. Во время службы пришел Петр Тадзима, бывший катихизатор, за дурное поведение отставленный и ныне шляющийся к католикам и протестантам. На мой вопрос, отчего так ведет себя? — «Меня священник отлучил от Церкви, а я в Христа верую, поэтому молиться хожу к католикам». — «Зачем ты выдумываешь? Никто тебя от Церкви не отлучал, ты сам только за дурные поступки отставлен от катихизаторства», и так далее. Он ничего не мог возразить и путался в объяснении, что еще не оставил православия, хотя его зовут и туда, и сюда (вероятно, правильнее — наоборот). Я убеждал его направить свое сердце, тогда возобновится и его доброе имя, — ходить к молитве, заботиться о распространении здесь Церкви, находя для катихизатора слушателей. Он обещал это и сопутствовал мне на проповедь язычникам. Последняя была в какой–то лавке, где могли собраться человек сто. Столько собралось, но слушали преплохо: от начала до конца высидевших было человек 20; прочие беспрерывно менялись — плохая аудитория была; вероятно, оттого, что объявление поздно было сделано.
