Анатолий Куликов - Тяжелые звезды
Естественным считается такой ход событий, когда, дождавшись перечисления средств, мы отслеживаем всю цепочку и начинаем аресты. Приходится мириться, что какая-то часть суммы, возможно, исчезнет, но разве это не справедливая плата за раскрытое преступление? Громкие фамилии его фигурантов только прибавят политических очков министру внутренних дел.
Когда начальник одного из главных управлений МВД доложил мне о ситуации, которая складывалась именно так, как описано выше, я спросил его: «Как ты считаешь, а не лучше ли просто предотвратить эту аферу? Уголовное дело не возбуждено, и мы имеем полное право вмешаться еще на стадии подготовки преступления. Да, славы мы, как говорится, тут не сыщем, но, точно знаю, сохраним государственные деньги и дадим понять министру, что за его спиной могут проворачиваться сомнительные финансовые операции»
Генерал милиции, опытный сыщик, охотно принял мои доводы.
Заручившись его согласием, звоню министру и прошу срочно приехать к нам, на Житную. Говорю: знаю, что завтра вы можете подписать такой-то и такой-то документ. Вы можете стать вольным или невольным соучастником преступления. Я не знаю, какое решение вы примете, но прошу иметь в виду, что реакция МВД будет зависеть от того, какую позицию вы займете».
Уже на следующий день министр приехал снова. Поблагодарил, сказал, что события развивались по заранее известному МВД сценарию. Действительно, готовилась крупное хищение, но он принял меры и считает проблему исчерпанной.
В последующем я убедился, что окружение министра действовало на свой страх и риск, а сам министр (Он продолжает работать и сегодня. — Авт.) не был вовлечен в преступный сговор.
Не сомневаюсь, что если бы мы поступили иначе, была бы сломана человеческая судьба. А это слишком большая цена за победную строчку на ленте информационного агентства.
* * *Законы страны не поспевали за переменами, которые в ней происходили. И это обязывало нас, людей, стоящих на страже законов, искать новые технологии борьбы с экономическими преступлениями и с организованной преступностью.
Успех этого дела во многом решали принципы, которые мы положили в основу работы с российскими предпринимателями.
Многие из них — очень талантливые, энергичные, ответственные люди, вынужденные строить и поддерживать частный бизнес вопреки устаревшим законам, косности чиновничества и даже вопреки общественному мнению, которое не очень-то жалует зажиточного, хозяйственного, расчетливого в делах человека.
«Крутимся, как умеем», — говорят они, и я их по-человечески понимаю. Никто не станет отдавать в налоги все заработанное тяжелым и честным трудом. Никто не упустит возможности воспользоваться лазейками в законодательстве, чтобы увеличить прибыль. Понятно их желание уберечь деньги от наших политических кризисов и финансовых обвалов.
В то же время их роль в экономическом и политическом преобразовании страны огромна. Без их деловой активности и умения распоряжаться капиталом по-настоящему эффективно Россия обречена на бедность, а значит — и на потрясения.
Идея генерала милиции Владимира Абдуалиевича Васильева — его я считаю одним из лучших профессионалов в МВД — состояла в том, чтобы определить четкие правила, позволяющие предпринимателям легализовать собственные капиталы для дальнейших инвестиций в отечественную экономику.
Понимаю скептицизм большинства россиян: дескать, какие правила игры, кроме Уголовного кодекса, могут регулировать взаимоотношения правоохранительных органов с нарушителями закона? Тут все просто: если утаил, значит, украл! Если украл — садись в тюрьму!
Точно также на утаивание налогов, на преступное «отмывание» финансовых активов реагирует уголовное законодательство большинства развитых стран. Такие преступления считаются там чрезвычайно серьезными. В наказание за них назначаются большие сроки заключения и огромные штрафы.
Новая экономическая ситуация в России и несовершенство законодательства породили почти повальный уход от налогов. «Обналичка», хитроумные схемы взаимозачетов и прочие нарушения становились не столько способом для добывания денег, сколько средством для спасения заработанных денег от непосильного налогового бремени. Естественно, что эти суммы никто не торопился декларировать. Естественно, что их торопились спрятать за рубежом, чтобы избежать вопросов налоговой службы, налоговой полиции и прокуратуры.
Была еще одна веская причина, заставлявшая бизнесменов искать укрытия для собственных денег за границей. Это активная деятельность криминальных структур, которые зачастую раньше, чем мы, вычисляли состоятельных людей. Что происходило впоследствии — всем известно. Они либо отнимали все, либо начинали контролировать бизнес, чтобы отнять его позднее.
Специалисты по-разному оценивают суммы, вывезенные из страны за последнее десятилетие. Одна из них — 350 миллиардов долларов — кажется вполне достоверной. Можно сказать и так, что вся первая волна российских предпринимателей вольно или невольно, полностью или частично, единожды или многократно переступала закон и весьма преуспела в этом противоборстве.
Не понимать этого — значит, не понимать свой народ и его настроения. Значит — не чувствовать время, в котором живешь.
Васильев — неторопливый, вдумчивый человек, ставший в свое время главным разработчиком операции «Циклон» на АвтоВАЗе, на этот раз пришел посоветоваться: «Как вы смотрите на то, чтобы в определенных обстоятельствах правоохранительные органы могли бы пойти на сделку с предпринимателем, нарушившим закон? Всех его денег из-за границы мы никогда не вернем. Сам он хотел бы остаться в отечественном бизнесе и не дрожать, проходя мимо прокуратуры. Что если предложить ему вернуть деньги государству в обмен на прекращение уголовного дела?»
Выслушав Васильева, я согласился с его доводами. Но, поскольку мы еще не практиковали подобные сделки, являющиеся, например, в США самым обычным делом, и я в свою очередь решил посоветоваться с генеральным прокурором и директором ФСБ.
Они приняли мою точку зрения, и уже вскоре начальник Главного управления по борьбе с экономическими преступлениями МВД РФ (ГУЭП. — Авт.), генерал-лейтенант милиции Иван Григорьевич Сардак от имени государства изложил банкиру требование вернуть деньги в казну.
Насколько я помню, еще при мне четверть суммы (а это миллионы долларов) была возвращена. В связи с отставкой я не мог проследить за дальнейшим развитием событий, но этот первый опыт убедил меня в том, что амнистия капиталов в принципе возможна.
