Анатолий Черняев - Совместный исход. 1972
Шишлин вчера рассказал нам с Бовиным о письме секретаря Астраханского обкома в ЦК КПСС: озимые посевы в области выгорели на 100%, пересев стоил столько-то; яровые погибли на 100%; весной от голода погибло столько-то голов скота; сейчас в день гибнет столько-то; луга и выпасы - все сгорело; осенью скот кормить будет нечем. Питьевой воды в Астрахани (по гигиеническим нормам) практически нет. Канализация разладилась. Холера разрастается И т. п.
Шишлин был в Крыму, присутствовал у Брежнева на встрече руководителей социалистических стран. Кое-что услышал между делом и на эту тему: Брежнев велел направить в сельское хозяйство 50 000 военных автомашин и еще 25 000 снять (невзирая ни на какие обстоятельства) из промышленности и также направить на уборку, чтоб там, где урожай получился, собрать все, что можно. (Кстати, в Москве исчезли поливальные машины - они отправлены туда же).
И в то же время для Брежнева, в Крыму (рассказывает Шишлин) бассейн с раздвигающимися стенками и с прозрачным куполом, который может прикрывать от ветра с моря, или вообще превращаться в крышу. Неподалеку от этой «дачи №1», недавно построены другие дачи, в частности, для больших министров и отдельных завов и замов из ЦК - особняки 4-х этажные с японскими обоями, с барами, с кондиционерами, с венгерской специальной мебелью и балконами, нависающими над морем. Стоил каждый столько-то.
До этого Шишлин был в «звездном городке» (когда туда ездил Кастро). Береговой - генерал их старший, говорил ему на ухо: вот, видишь, свежий асфальт? Это вчера залили. А чтоб «не казалось», я солдат тут попросил походить. Да, и то... мы, космонавты, и так дорого народу стоим...
Вчера, вернувшийся с Байкала Бовин, устраивал мне разнос, зачем я «топтал его здесь, переписав его статью о Венском конгрессе Социнтерна. Всерьез обижался. Пришлось вынуть верстку и тыкать пальцем в полную (и опасную для него) хуйню, какую он там написал. Кажется, успокоил.
Вечером мы пили у него виски (на Б. Пироговской) вместе с Шишлиным. Тогда-то он все и рассказывал про Крым.
Кстати, я почти целиком прочитал стенограмму Крымской встречи. Она гораздо банальнее прошлогодней. Причины? Мне кажется, две: а) наличие Чаушеску, б) письменные тексты, а не свободный разговор.
11 августа 72 г.
Болею. Третий день - не на работе. Провожу их бессмысленно. Жара не спадает. Все время больше 30°. Москва в дыму. Горят еще и леса. Пожарные, войска, местное население и москвичи — все там..., но говорят, (да и по густоте дыма видно) результатов пока нет. Горит картошка. Пытаются ее спасать «методом местного полива»: газеты пропагандируют этот способ — нечто вроде бутылки с зажигательной смесью против танков в 1941 году. Вообще - несчастье.
Очень контрастирует все это с «поступью» нашей Программы мира. Ворчуны даже противопоставляют одно другому, но ведь всегда в подобных случаях, так называемый, «народ» ищет козла отпущения.
Однако, как бы там ни было, предстоящий год с точки зрения снабжения будет очень тяжелым, а значит, и политически сложным. (Хорошо, кстати, что развязались с Ближним Востоком, опасностью - для нас!). Не. дай Бог, впрочем, если Демичев сделает свои выводы из засухи в смысле дальнейшего идеологического зажима!
Заезжал ко мне Куценков. Рассказал о «Кармэн». Большой он мастер по бабьей части. И красиво делает. Проблема эта меня увлекла.
Странное состояние бессмысленности, отсутствия конкретных желаний, какой-то общей «нецелесообразности» существования. Оттого и хочется поскорее вернуться на работу, где за ритмом суеты, в которой важное перемежается с пустяками, с нервами попусту, забываешь, что общий смысл все равно давно утрачен.
В №7 «Нового мира» — вторая статья Ал. Янова о литературном герое 60-х годов. Во первых, он восстанавливает метод «новомирской» социологической литературной критики, укрепляя составленный при Твардовском мост к Белинскому- Добролюбову-Писареву. Во вторых, он железно проводит линию Твардовского - смотреть на наше общество реалистически и писать о нем без демагогии: речь у него, как вообще в серьезных статьях журнала, идет не о строительстве коммунизма, а о рациональном развитии общества в соответствии с его историческими и «национальными» (в широком смысле) возможностями и предпосылками. С этим корреспондирует и манера ссылок на партийные документы: из них берутся только деловые, реалистичные, пусть критические мысли и рекомендации. И сами эти документы рассматриваются как проявления самой нашей общественной жизни, а не как указующие персты, по которым она должна развиваться.
9 октября 72 г.
Почти два месяца спустя. За это время: с 21 августа по сентября был в Италии. Еще до отъезда - рецензия для «Вопросов истории» Черменского на Волобуевский сборник. Мой разгромный отзыв. Сегодня на редколлегии (в присутствии рецензента) - обсуждение переработанного варианта. Гнусная ситуация. Узаконенная подлость совершается на глазах, а все вынуждены делать вид, что речь идет о научном споре.
Происхождение: подонок Шарапов - бывший наш референт, потом проректор Университета Лумумбы, потом ректор Высшей комсомольской школы, лизоблюд и жополиз Трапезникова, мечтавший стать член-корром и директором Института истории взамен Волобуева - написал донос Шелепину: что, мол, в сборнике посягают на руководящую роль КПСС в Февральской революции, на гегемонию пролетариата и т. п. Шелепин отписал соответствующую записку в ЦК. И Суслов с Демичевым дали указание раскритиковать сборник в «Вопросах истории КПСС» и в «Вопросах истории».
В «Вопросах истории КПСС» Загладин попытался торпедировать гнусную рецензию, а в «Вопросах истории» - я. У меня результативнее получилось: политических обвинений во всяком случае уже нет.
За две недели моей работы: встреча с итальянской делегацией (ужин на Плотниковом, тематика: Солженицын, разделение функций государства и партии и т. д. Спор - но не до предела). Коньо и Бюрль (ЦК французской компартии). Ужин с Коньо.
Все службы во главе с Агатиропом (Яковлев) подстраиваются под итог борьбы Черняев-Федосеев. Черняев получается, вышел с перевесом 52 на 48! Форсируется литература в духе моей статьи в «Коммунисте». Чхиквадзе (директор Института права) счел необходимым сообщить мне, что организаторы ученого совета в АОН в смущении. А те, кого они хотели заставить выступать, по отказавшимся это сделать, теперь радуются. Он, Чхиквадзе, среди них.
Заходил Иноземцев — тоже несколько смущен, что не поддержал меня решительно.
1-го же был в Опалихе у Дезьки (давид Самойлов, поэт, школьный друг). Вел себя как бонза-оптимист. Напился и потом вывалялся во всех глиняных траншеях. Удивляюсь, как на обратном пути ночью не попал в вытрезвитель!
