Раиса Азарх - У великих истоков
«Гусары» встретили нас радушно. Показывали, как укреплена Игра, рассказывали о боях на прошлой неделе, не умолчали о потерях.
А вот и Лунц. В полку он недавно. Прежний командир снят за неподчинение боевому приказу. Володарцы относятся к новому командиру настороженно-выжидательно. Необходимо время, чтобы завоевать авторитет, стать истым вожаком полка, чтобы бить наверняка.
Лунц — товарищ моего брата Исаака, командира бригады, павшего под Симбирском. Отношения у нас отличные. Журю его за неосторожность в бою, ехидно рассматриваю плохо замытые пятна крови на спине.
— Откуда знаете?
— Так, сорока на хвосте…
На конях объезжаем линию обороны. Целая система окопов, три ряда проволочных заграждений, артиллерия хорошо замаскирована — неприятельскому наблюдателю не нащупать; но в случае нужды и вывезти орудия не так-то легко.
— Что это у вас, товарищи, позиционная война? Окопались отлично! Видно, стоять здесь полагаете до второго пришествия?
Лунц огорчен, сопровождающие нас командиры возмущены — они ожидали возгласов восхищения. Немного замявшись, вперед выступает командир «гусар»:
— Товарищ комиссар дивизии должен знать: наша цель — удержать Игру. Другой дороги для ижевцев на север нет, а через нас им не прорваться.
— А мне кажется, даром затрачено много сил и времени. Отбив наступление, надо было гнать врага, а не окапываться подобно кротам.
Лунц вспыхивает, но, учитывая настроение окружающих, сухо козыряет:
— Слушаю, товарищ комиссар!
Осматриваем расположение полка. Особое внимание — раненым. Сообщаю, что по всей линии до Дебесс, где развернут дивизионный лазарет, имеются перевязочные пункты, раненых примут, накормят, переменят повязки. Чувствую — после разговора о раненых атмосфера становится теплее.
* * *Мы уже несколько дней в полку. Познакомились, подружились, знаем всех командиров и многих красноармейцев. Были с «гусарами» в разведке, перестреливались с неприятельскими дозорами.
Налево от главного тракта расположена в лесу база белых. Это станция узкоколейки, по которой перевозят подкрепления, продовольствие.
— Вот бы организовать налетик на станцию! — мечтает командир конной сотни.
— На все свое время.
Наконец решаем: настала пора действовать. С Лунцем полная согласованность. Он, правда, еще колеблется, но постепенно сдается по всем пунктам.
— Можно, конечно, попытаться… Но предупреждаю: при неудаче потери могут быть очень значительные… В случае отступления нам не удержать Игру, откатимся до Дебесс.
— А с какой стати откатываться? Будем идти вперед!
В комнатушке штаба не продохнуть от махорочного дыма. Представители «гусар» в полном составе. Они лучше других знают местность: конная разведка проникала до самой Якшур-Бодьи. Отстреливаясь от вражеского батальона, в ближнем лесу целиком полег один взвод.
Докладываю о плане наступления. Положение в общем рисуется так.
Наступаем тремя группами. Первые две, левый фланг и центральная группа, берут Воткинск. Правый фланг движется по направлению к Ижевску. Средняя группа уже подошла к Воткинску и заняла Мышкино — на самых подступах к городу.
Рассказываю о боях, о героизме отдельных отрядов и полков, о подвигах начдива Медведева, личным примером вдохновляющего бойцов.
С занятием Мышкино продвижение приостановилось. Отстают фланги, в особенности правый, занимаемый володарцами. Грозит обход, белые могут отрезать тыл.
Задача володарцев — подойти к Якшур-Бодье, последнему населенному пункту на пути к Ижевску. От володарцев зависит исход всего наступления, всей операции по ликвидации ижевско-воткинского мятежа. Любой ценой надо оттянуть на себя силы мятежников, раздробить их части.
С этим предложением согласны далеко не все. Говорят о заслугах полка, о потерях, о плохом вооружении, словом — «плач и стенания на реках вавилонских».
Терпеливо выслушав каждого, командование отдает приказ: полк выступает завтра в четыре тридцать.
В Игре остается заслон из ста человек для охраны госпиталей и для связи со штабом дивизии в Дебессах.
Зашумела, пришла в движение Игра. На многих лицах — радость. Решили — и нет места сомнениям.
Предстоят горячие дни и тревожные ночи. Надо набраться сил. В штабе уже по-походному. Можно прикорнуть только на скамейке.
После страшного напряжения нервы взбудоражены до предела. И неведомо, спишь или грезишь наяву. Кто-то скрипит в углу — то ли телефонист свертывает имущество, то ли хозяйка качает своего сыночка…
А мой сынок! Как плакала бабка перед моим отъездом…
— И малого заморишь, и сама пропадешь. Сегодня только отняла от груди…
Теплынь! Мы всей семьей — Мурзик, бабка и я — на Воробьевых горах… Нет, все это только пригрезилось. Рядом ни сына, ни солнца. А тепло мне от лампы, которую близко придвинули к краю стола.
Лунц допрашивает охотника, задержанного заставой.
— «Иди, не бойся, в бой не встрянешь. Наш фланг вроде как для отдыха», — баял мне племянник, что в саперах. Вот и думал: пойду, не заметят… Много ли войска? Да разве сочтешь! Много! Только крестьяне все к дому норовят. К Ижу не пойдут. Городские же больно как люты! Народная наша армия, говорят. Мы-де за крестьян, за равенство, а у большевиков — коммуния… Охотники, известное дело, с заводом связаны: дробь, пули, ружьишко новое. Только теперь ни-ни. Покуда Ижевск не утихомирится, лучше белкам посвищу… В городе всем офицеры-беляки заправляют, не пикнешь. Когда восстание поднимали, то да се сулили, а теперь зуботычины, как при царском режиме. Опять на шею сели. Сталь, к примеру, чехам на бронепоезда отправляют. Продают, иуды, Россию…
Нас, видимо, не ждут — это хорошо. Сон сняло как рукой.
Часы показывают четыре. Мы выходим под синеватый простор неба. Звезды еще не потухли. На стрехах домов блестит иней.
Село уже проснулось. Возле квартир взводных командиров собрались группы красноармейцев. В полутьме каждому хочется быть ближе к товарищам.
Объезжаем части.
У артиллеристов нас находит пешая разведка — несколько юношей лет по шестнадцати-семнадцати, все добровольцы-путиловцы. Старший прыгает с ноги на ногу («Замерзли, проклятые! Обувенка разваливается… Кабы сапоги…»), но докладывает довольно четко:
— Подползли к самым заставам. Пробрались в деревню. Везде тихо. Наши боялись: вдруг мы в наступление, а они с тыла — да на нас! Где там! Им такое и не снится! Нет, товарищ командир, смены не надо, пойдем впереди полка.
Через несколько минут скачут конные дозоры. Везде спокойно, наша подготовка не замечена неприятелем.
