Роберт Форте - Тимоти Лири: Искушение будущим
Р. Ф.: Он был очень открыт в личном общении, каждому он был готов уделить максимум внимания. Когда ты с ним познакомился, он уже был таким?
Р. Д.: Я думаю, он всегда был таким.
Р. Ф.: Он был как ребенок. Он никогда не думал о прошлом или будущем, казалось, он всецело поглощен настоящим.
Р. Д.: И это всегда бесит людей, они всегда озабочены тем, что будет завтра. Ганди говорил: «Моя главная заповедь — это быть правдивым и не быть логичным».
Н. Г.: Тимоти так далеко впереди. Он как человек из будущего, его сознание обогнало всех.
Р. Д.: Сознание — это забавная вещь. Как бы оно ни развивалось, оно никогда не достигает предела. В ту минуту, когда ты осознаешь это и начинаешь предпочитать просто быть, вместо того, чтобы знать, ты как раз и переходишь на следующий уровень. Быть далеко впереди — это cul-de-sac[28] в определенном смысле.
Р. Ф.: Дело не только в его сознании. Я часто наблюдал эту детскость, это гениальное качество в нем, как он с легкостью мог играть в крокет у себя на заднем дворе или рассуждать на метафизические или научные темы.
Р. Д.: Да, мы с ним в свое время здорово веселились. Отличные были времена. Это было как игра в космосе, как «гигантские шаги». Тимоти пригласил меня в эти пространства, и я был в совершенном восторге от них. Сколько у нас с ним было кислотных трипов вместе, сколько жизни вместе прожито, в Мексике, в Мил-лбруке, в IFF. Это незабываемо. Я вспоминаю вечера в Миллбруке, возле горящего камина, с семьей, с Мэй-нардом и Фло Фергюсон или с кем-нибудь еще, кто бы там ни оказался. Тим и я, Ралф и Сьюзан, мы сидим в темноте и только огонь освещает наши лица, мы словно играем в космическую игру, у нас одна душа и все эти голоса, сливающиеся в единый хор. Это были прекрасные моменты. После этого я уехал в Индию и там, с максимальной скоростью, принялся жадно впитывать все, что мог. В результате я обрел эту роль гностического посредника, взяв на себя задачу интегрирования восточной метафизики в западную психологию.
Р. Ф.: Повлиял ли как-то Тим на твое решение ехать на Восток?
Р. Д.: Ну, до меня там уже побывали и Аллен Гинзберг, и сам Тим, и Ралф, и было совершенно ясно, что поехать туда необходимо, потому что руководство к пониманию того, какого же черта мы все делаем, могло прийти только с Востока. Тим предвосхитил события.
Что особенно потрясающе, так это то, что на обратном пути из Альморы в Дели автобус сделал остановку в Канчи, где и находится мой храм — крохотный храм на небольшой дороге. Человек, которому предстояло впоследствии стать моим учителем йоги, вошел в автобус и сел рядом с Тимоти. Он произвел большое впечатление на Тимоти, и когда они приехали в Наниталь, попутчик вышел из автобуса и стал быстро удаляться по дороге. Тимоти импульсивно вышел и пошел за ним. Он уже был на середине площади, когда водитель нажал на клаксон. Автобус ехал в Дели, и Тимоти решил все-таки вернуться. Но, если бы он продолжил свой путь, он познакомился бы с моим гуру, с которым я встретился два года спустя на совершенно другой дороге. Ты чувствуешь, какая потрясающая игра во всем этом…
Р. Ф.: Тим говорил, что одна из вещей, о которых он сожалеет, это то, что он расчистил пути для проникновения различных гуру с Востока.
Р. Д.: Ну, это отдельная история. Я думаю, восточные люди не были готовы к тем искушениям, которые они встретили на Западе. Многие из них, считая себя свободными, выдавали желаемое за действительное. Я думаю, Тим имел это в виду. Они привезли с собой очень глубокую истину, но при этом было вовсе не обязательно, что они сами являлись ее представителями, и проблема была в том, что обучение было не просто работой. Другими словами, это не просто передача. Они могли донести информацию, но были не в состоянии осуществить полную передачу. Но среди них было несколько по-настоящему замечательных людей. Например, Трунгпа Ринпоче был ничего и Калу Ринпоче тоже. Было немало интересных людей, но многие из них уклонились в сторону; для них это был процесс созревания. Аллен Гинзберг первым привез Бхактиведанту, индуизм. Это было еще задолго до того, как Тим отправился в Индию.
Я ощущал что-то из того, что я постиг и должен передать, с такой же уверенностью, как миллионы людей, которые на своем личном опыте тоже что-то попробовали и оценили, и, что бы это ни было, я чувствовал, это то, что надо. Это чувство, это вера в возможность освобождения человека. И это очень глубоко во мне. От грибов, через очарование Тимоти — к мудрости Ним Каро-ли Баба. Два события определили две стадии моего пути. Первое, это когда я осознал, что я не то, чем себе казался, и я понял относительность всего. И, второе, когда я встретил Махараджи, я постиг все формы и ничто. Я чувствовал, что есть ничто и при этом все.
Р. Ф.: Это настоящая позиция — заявлять, что мы не свободны. Это ренессанс духовности. Осознание себя заключенными?
Р. Д.: Хорошо сказано. Это гурджиевская тема: «Главное — это, даже если ты и сбежал из тюрьмы, ты должен сознавать себя в тюрьме. Если ты чувствуешь себя свободным, побег невозможен».
Р. Ф.: Воспринимаешь ли ты Тимоти как гуру?
Р. Д.: Знаешь, в Индии есть различие между Упагуру и Сатгуру. Упагуру — это гуру на твоем пути, которые открывают перед тобой двери, но сами они не гуру, достигшие освобождения. Разница между Тимоти и Ним Кароли Баба была в том, что, сколько я ни пытался постигнуть Ним Кароли Баба, я не мог его найти. Не было ничего, на чем он стоял, и при этом не было ничего, на чем бы он не стоял. И когда я общался с Ним Кароли Баба, я должен был иметь дело с этой реальностью, а когда с Тимоти — нет, в этом разница. Но Тимоти освободил меня из многих ловушек. Он сделал для меня неоценимо много. Он был очень терпелив, ведь в каких-то сетях я запутался основательно. Он определенно играл на большем числе уровней, чем я.
Р. Ф.: Ты говорил, что, когда ты с ним познакомился, он показался тебе самым творческим изо всех людей, которых ты встречал в своей жизни. Что ты имел в виду? Творческий, как ученый мыслитель, или стратегб или исследователь?
Р. Д.: Да, тот, кто может организовать сет. Так я onределил бы креативность.
Р. Ф.: Давай взглянем на его харизму. Было ли в ней что-либо негативное?
Р. Д.: Я так не думаю. Это неповторимо, это как астральная сила. Вот что это такое, как я думаю. Это действительно свет, но это разновидность астрального света. Это не духовно свободный свет; его суть — это, знаешь, когда ты говоришь о ком-то «блестящий человек», и ты словно одалживаешь у него часть его блеска. Но это не так в случае с духовным озарением. Это скорее как звезды, а не как солнце. Тим как комета, которая прошла по небу. Многие из нас очень ему признательны. Очень многие ему обязаны.
