Валентин Берестов - Избранные произведения. Т. I. Стихи, повести, рассказы, воспоминания

— Дом пустой?
— Нет, эхом полон дом! —
Девочка смеется.
— А потом?
И ответ веселый, но зловещий:
— А потом его съедают вещи!

И снова лыжная стезя,
Как рельсы, врезанные в снег.
Отталкиваясь и скользя,
Бегу, не отстаю от всех.
Пусть мой последний лыжный след
Растаял столько лет назад,
Но память детства шепчет: «Нет,
Он здесь. Дела идут на лад».
Мне детство вдруг возвращено.
Оно, ликуя, движет мной,
Как будто вовсе не оно
Осталось где-то за войной.

Стареем мы… Любая чепуха
Для нас важней хорошего стиха.

Нам жалко дедушку Корнея.
В сравненье с нами он отстал,
Поскольку в детстве «Бармалея»
И «Мойдодыра» не читал,
Не восхищался «Телефоном»
И в «Тараканище» не вник.
Как вырос он таким ученым,
Не зная самых главных книг!

Две стороны, как у медали,
У нашей спутницы Луны.
Но лишь недавно увидали
Луну с обратной стороны.

Из века в век на небосклоне
Блестит все тот же круглый лик…
Как плохо, как односторонне
Мы знаем спутников своих!

Пухлый справочник Союза.
Телефоны. Адреса.
Хоть к кому-нибудь, о муза,
Загляни на полчаса!

Ах, весна, твоими чарами
Околдован наш отряд.
Черепахи ходят парами
И коробками гремят.
На барханчике тюльпанчики.
Не пески — цветущий луг.
Свищут суслики, тушканчики,
О любви мечтают вслух.
Ураганы вместе с пылью
Ароматы к нам несут,
И бараны щиплют лилии,
И фиалку ест верблюд.
Но кончается приволье.
Зной великий настает.
Кустик перекати-поля
Из себя корзину вьет.

Как я люблю рождение огня,
Моих костров скитальческих исток,
Когда дрожит в ладонях у меня
Нетерпеливый жаркий лепесток.

То ручейком, то мелкою речушкой,
Что не спеша по камешкам течет,
То чашей родника (с пробитым краем),
Чью гладь новорожденные ключи
Ребячьими вздымают кулачками, —
Водораздел лежит передо мной.
Извилисто, игриво, прихотливо
Бегут речушки и ручьи. Отсюда
Они сейчас расходятся навеки,
На много тысяч верст. Их разлучают
Не горные хребты и не ущелья,
А бугорки да мелкие лощины
Среди полей и в зелени лугов.
Такая бесконечная равнина,
Так все вокруг открыто и просторно,
Что веришь, будто речки и ручьи
Расходятся навек по доброй воле,
По прихоти дорогу избирают,
Текут себе куда кому охота,
В какие хочешь реки и моря.

Опять робея, веря и не веря,
Примчишься, под собой не чуя ног.
Не просто перед дверью, а в преддверье
Замрешь, нажать не смея на звонок.
Недолго нерешительность продлится.
Но молодость не кончилась, пока
Сначала сердце в двери постучится,
Потом к звонку потянется рука.

Писать стихи полезно для здоровья.
Пьян без вина. Прогулки дотемна.
А если их и вправду пишут кровью,
То написал — и кровь обновлена.
Ты распрямился. Ты глядишь победно.
Печататься — вот что бывает вредно.

Поздно ночью КГБ
Не ко мне пришло. К тебе!
За тобой, а не за мной!
Слава партии родной!

В гости едет Котофей,
Погоняет лошадей.
Он везет с собой котят,
Пусть их тоже угостят

Нет на земле теней
Послушней и верней,
Чем собственная тень.
Но лишь она одна,
Послушна и верна,
Не спрячет, не поможет,
Спасти тебя не может
В пустыне в жаркий день.

Опять кладу я компас на ладонь.
Щелчок — и стрелка чуткая на воле.
И, как от пут освобожденный конь,
Дрожит она в родном магнитном поле.

Фляга с черепахой очень схожи.
У обеих панцирь вместо кожи,
Обе круглобоки и плоски,
У обеих горлышки узки.
Фляга, фляга, странница, бродяга!
Черепахой будь, дрожи, как скряга,
Медленно отмеривав глотки.
Впереди — пески.

Болен. Лежу в палатке.
Читаю хорошую книгу.
Стол. Закопченный чайник.
Роза в помятой кружке.
Вдруг отрываюсь от книжки.
Что там случилось? Птица!
Птица на тонких ножках
В ярком просвете двери.
Крошки нашла, поклевала
И на меня взглянула
Выпуклым круглым глазом.
Птица в ярком просвете,
Роза в помятой кружке, —
Я этого мог не увидеть,
Читая хорошую книгу.