Варвара Самсонова - Дочь Сталина
Они походили по Александровскому саду, затем детей отправили в Соколовку, еще одну дачу Сталина. К вечеру осиротевших детей навестил Ворошилов. Он, вероятно, не собирался сначала сообщать им о смерти матери, попытался затеять какую-то игру, но не выдержал: слезы покатились из его глаз, и на встревоженный крик Василия: «Дядя Клим! Что произошло?» — Ворошилов ответил: «Умерла ваша мама…»
Пока происходила эта драматическая сцена, в редакции газеты «Известия» шли дебаты, каким образом следует для широкой общественности объяснять смерть Аллилуевой. Главный редактор, И. М. Гронский, так и не получив никаких указаний из канцелярии генсека, поехал к начальнику канцелярии Поскребышеву.
Тот сказал, что он и сам ничего не знает, кивнул в сторону кабинета генсека и произнес: «Иди и спроси его сам…» Но Гронский, в свою очередь, не отважился сделать это. В конце концов он решил о причине смерти Надежды Сергеевны ничего не писать, ограничиться одним некрологом.
«Преждевременно ушла от нас Надежда Сергеевна Аллилуева, еще молодая, в полном расцвете сил и энергии. Тов. Аллилуева родилась в 1901 г., 22 сентября, в семье рабочего, старого большевика-подпольщика, и еще совсем молодой, в 1918 году, вступив в ряды ВКП(б), со всей энергией отдавалась партийной и советской работе.
Тов. Аллилуева работала с 1919 года в секретариате Ленина. В период Гражданской войны — на Царицынском фронте. Позже т. Аллилуева работала в журнале «Революция и культура» при «Правде», откуда была партией откомандирована на учебу в Промышленную академию. 1 декабря с. г. Надежда Сергеевна должна была закончить Всесоюзную промышленную академию и Менделеевский институт искусственного волокна. Болезненное состояние не могло приостановить ее большевистского упорства в учебе».
О «болезненном состоянии», о том, что покойная была человеком с весьма неуравновешенным характером, написал Владимир Бонч-Бруевич. Писался этот опус, скорее всего, с одобрения Сталина. Но Гронский, зная, каким ровным и спокойным человеком была Надежда Сергеевна, отказался печатать статью и вернул ее автору.
Между тем М. А. Сванидзе записала в своем «Дневнике»: «Канель (врач. — В. С.) мне сказала, после смерти Нади, что при просвечивании рентгеном установили, что у нее был череп самоубийцы»…
9 ноября Светлану и Василия привезли в Москву, чтобы они смогли проститься с матерью. Нет нужды говорить о том, какое потрясение испытала шестилетняя девочка, когда увидела самого родного ей человека в гробу, со всех сторон уставленного цветами. Она страшно испугалась, когда ей сказали: «Подойди!» — и заплакала. Подруга матери Зинаида Орджоникидзе взяла ее на руки и поднесла к гробу. Светлана в ужасе отпрянула от мертвого лица, закричала, и тогда ее кто-то поскорее унес в соседнюю комнату.
Как ни странно, в этом жесте она как будто повторила отца, который на гражданской панихиде подошел ни минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками и, повернувшись, ушел прочь.
11 ноября в газетах появилась хроника похорон Надежды Сергеевны:
«— 9 ноября, вечером, тело Н. С. Аллилуевой было перенесено из Кремля в здание ГУМа;
— 8 часов вечера, почести покойной отдали члены ЦК ВКП(б), ЦКК, ЦИК, Коминтерна, МК и др. партийных и советских организаций;
— 10-го утром открылся свободный доступ для всех;
— непрерывный людской поток с 8 утра до позднего вечера лился в большой белый зал заседаний, где среди зелени, венков, траурных знамен лежит тело Надежды Сергеевны Аллилуевой;
— тысячи рабочих, работниц, учащихся в глубоком безмолвии прошли мимо гроба. Двойная цепь желающих проститься с покойной протянулась по Красной площади, завернувши на улицу 25 Октября;
— вчера днем в почетном карауле у гроба стояли коллективы «Правды», слушатели и профессура Промакадемии, Комакадемии, института Красной профессуры, Свердлова и других организаций…»
…Скорбно льются звуки оркестра. Меняется почетный караул коммунистов, в среде которых работала Надежда Сергеевна. Вот слушатели Промакадемии, где она училась. Вот близкие друзья и товарищи: Сталин, Молотов, Каганович, Постышев, Орджоникидзе, Киров, Калинин, Енукидзе. Тянется лента людей… Газеты тех дней пестрят соболезнованиями. Как правило, они начинаются словами: «Дорогой друг и учитель тов. Сталин!», «Дорогой Иосиф Виссарионович!», «Дорогой тов. Сталин!»
На следующий день «Правда» писала о похоронах: «С утра сюда, в зал, к гробу течет с Красной площади людская волна. Ее истоки — на московских заводах, фабриках, в учреждениях, в вузах и красноармейских казармах. Все, спешат отдать долг Надежде Сергеевне. Ведь скоро, в час дня, доступ в зал будет прекращен. Красная площадь постепенно заполняется партийными, рабочими и вузовскими организациями. Знамена перевиты черными траурными лентами. Доступ к гробу прекращен. В зале остаются родственники, ближайшие товарищи и друзья покойной, представители партийных и советских учреждений. Входят тт. Сталин, Молотов, Каганович, Калинин, Ворошилов, Орджоникидзе, Постышев, Киров, Андреев, Микоян, Енукидзе, Литвинов, Сулимов, Яковлев, все члены Реввоенсовета. В почетном карауле в последней смене: Молотов, Ворошилов, Каганович, Микоян.
2 ч. 30 мин. С гроба снимают венки. Траурный марш оркестра сменяется «Интернационалом»…»
А. П. Ларина в книге «Незабываемое» воспроизводит рассказ Н. И. Бухарина о том, что было перед тем, как вынесли гроб к катафалку.
«Перед закрытием гроба Сталин жестом попросил подождать, не закрывать крышку. Он приподнял голову Надежды Сергеевны из гроба и стал целовать.
— Чего стоят эти поцелуи, — с горечью сказал Бухарин, — он погубил ее!
В печальный день похорон он вспоминал, как однажды случайно приехал на дачу Сталина в Зубалово в его отсутствие. Они гуляли с Надеждой Сергеевной возле дачи, беседовали. Приехавший Сталин тихо подкрался к ним и, глядя в лицо Бухарину, произнес страшное слово: «Убью!»
Светлана в своей первой книге пишет, что отец на похороны не пошел. Но некоторые свидетели опровергают это утверждение. Им запомнилась скорбная фигура Сталина в распахнутой шинели без головного убора. Он шел рядом с гробом. Кавалькада лошадей везла роскошный постамент под бордовым бархатным балдахином. Похоронная процессия двигалась сначала по Манежной, потом по Волхонке, Кропоткинской, Зубовской, Большой Пироговке — к Новодевичьему кладбищу. Улицы, переулки были запружены народом.
Когда гроб стали опускать в могилу, Сталин наклонился и взял в руки горсть земли. Он стоял с опущенной головой у ямы, дожидаясь, пока гроб опустят в нее. Потом подошел ближе, бросил горсть земли и тут сразу уехал…
