Екатерина Коути - Джейн Остен и ее современницы
2 июня 1780 года разбушевавшаяся орда (от 40 до 60 тыс. человек) прошлась по Лондону, круша все на своем пути. Вдохновителем беспорядков был член парламента лорд Джордж Гордон, требовавший отмены акта 1778 года. Украсив шляпы синими кокардами, его сторонники шли по Лондону, выкрикивая: «Долой папистов!» Заполыхали пожары: бунтовщики поджигали не только часовни, дома католиков и посольства католических стран, но также тюрьмы, шлагбаумы на мостах и вообще все, что подворачивалось под руку. В Холборне они добрались до перегоночного завода, и особо рьяные хулиганы умудрились отравиться неочищенным джином. В общей сложности во время «гордоновских мятежей» погибло около 800 человек.[4]
Гордоновские мятежи
7 июня бунт был подавлен, но Марии Фитцгерберт было не до радости. В самый разгар волнений ее муж отправился проверить свои городские владения, вернулся домой весь в поту и сразу нырнул в ледяную ванну. Это окончательно подорвало его здоровье. По крайней мере, так гласит еще одна семейная легенда.
Лечение в Ницце не помогло Томасу, и в 1781 году Мария вновь овдовела.
1000 фунтов вдовьей доли (в придачу к 800 от прежнего мужа) стали хорошим подспорьем. Миссис Фитцгерберт могла жить вольготно, путешествовать по Континенту или отдыхать на многочисленных английских курортах, самым популярным из которых становился Брайтон. Религиозность не мешала Марии получать от жизни все. Благодаря живому нраву и отменному чувству юмора, миссис Фитцгерберт отлично вписалась в светское общество. Держалась она независимо и знала себе цену, из-за чего прослыла гордячкой среди недоброжелателей. Склонность к полноте не портила ее, мужчины трепетали, заглядываясь на ее пышную грудь. В то же время католичка Мария не заходила в отношениях с джентльменами дальше флирта, а самых назойливых поклонников обдавала холодным презрением.
Но назойливость назойливости рознь. О пределах настойчивости – точнее, об их отсутствии – Мария узнала лишь когда ею заинтересовался принц Уэльский, наследник английского престола.
* * *Ко времени их встречи в 1784 году принц Георг Август Фредерик успел снискать репутацию повесы, донжуана, транжиры и юноши столь же безответственного, сколь обаятельного. Этакий рубаха-парень, душа нараспашку. Он легко сходился с людьми, обожал развлечения гастрономического и эротического толка и охапками срывал цветы удовольствий. Понятно, что консерваторы морщились при одном упоминании наследника, но либералы любили «Принни», хотя его выходка с Марией Фитцгерберт как раз и стала проверкой их любви и верности.
Принц Уэльский осчастливил все королевство своим рождением 12 августа 1762 года. При первых же его криках к королю, дожидавшемуся вестей в другом конце дворца Кью, был отправлен гонец, граф Хантингтон, чтобы сообщить отцу радостную весть и забрать награду: Георг Третий обещал 1000 фунтов за весть о мальчике и 500 – о девочке. В суматохе Хантингтон перепутал пол младенца и сказал королю, что родилась девочка. Вероятно, скуповатый король обрадовался, что можно сэкономить целых 500 фунтов. Зато принц Уэльский потом всю жизнь доказывал, что он мужчина, да еще какой!
Родители, безусловно, любили Георга, как и последующих 14 детей, из которых только двое скончались в раннем детстве. Но, как и было принято в высоких кругах, видели их довольно редко – бремя воспитания принцев и принцесс ложилось на плечи гувернанток, помощниц гувернанток и нянек. Когда принцы вырастали, для них приглашали учителей, которых выбирали не по уму, а по респектабельности. Их стараниями Георг все же получил недурное образование. Он бегло говорил на французском и немецком и даже знал иврит, играл на фортепиано и виолончели, прослыл знатоком архитектуры и стал коллекционером изящных искусств. Но сколько бы ни мучились с ним учителя, они так и не смогли привить ему основы религии и морали.
С детства Георг считался шалопаем, и родители печально вздыхали, выслушивая о его выходках. Впрочем, его вызывающее поведение было реакцией на их суровость: если отец и обращал внимание на сына, то в основном для того, чтобы задать ему порку. Пуританка-мать терзала мальчика сентенциями вроде «Беги от пороков» или «Лесть должно презирать». Настоящей, искренней родительской любви он не знал никогда и платил отцу с матерью той же монетой.
В глазах принца Уэльского королевский двор являл собой прескучное зрелище, и многие бы с ним согласились. Георг и Шарлотта старались жить просто и скромно, проводить досуг за чтением и музицированием, не устраивать чересчур роскошных приемов. Спартанский образ жизни распространялся на все – от одежды до еды. Казалось бы, подданные должны были ценить, что король не вытягивает из них деньги на свои личные нужды, но над Георгом часто насмехались из-за скупости, рисовали на него едкие карикатуры и за глаза называли «Фермер Джордж». Словом, Георг и Шарлотта воплощали те самые семейные ценности, которые затем отшлифовали подданные их внучки королевы Виктории. И нет ничего удивительного, что у таких добропорядочных, но чопорных родителей сыновья выросли мотами и повесами.
Словно желая отомстить им, принц Георг отрекся от всех их ценностей – кутил, проигрывался в пух и прах, чревоугодничал так, что ему вскоре понадобился корсет, водил дружбу с оппозицией и, конечно же, был окружен толпой любовниц.
Его первой любовницей стала актриса, а в будущем и поэтесса Мэри Робинсон. Она прославилась ролью Пердиты из «Зимней сказки», и пылкий принц подписывал свои письма «Флоризель», по имени возлюбленного Пердиты. В одном из них он поклялся актрисе, что после своего совершеннолетия одарит ее 20 тысячами фунтов – поистине королевский подарок! Таких денег у Георга, конечно, не было и не предвиделось. Приблизительно через год Флоризелю наскучила Пердита, и он поспешил прочь от нее, позабыв про один важный момент – свое обещание в письменном виде. Королю пришлось выкупить письма сына за 5000 фунтов и назначить Мэри годовое пособие, чтобы замять это грязное дело.
Георг III изучает приготовление пирожков. Карикатура XVIII века
Уже тогда король понял, что сын обойдется государству в круглую сумму, но ничего поделать с этим не мог – аморальность принца не поддавалась контролю. С ней приходилось мириться, как со стихийным бедствием. Впрочем, кара за грехи все же настигнет принца в 1795 году, но в благословенных 1780-х он еще порхал и не думал о будущем.
Женскую благосклонность принц завоевывал весьма оригинально – забрасывал объект страсти жалобными письмами. Принц ныл, ныл и ныл, пока в женщинах не пробуждался материнский инстинкт. Учитывая, что Георг выбирал пассий обычно постарше, тактика была верной. На женщин ровного нрава хорошо действовал внезапный приступ болезни, для особ более строгих была заготовлена попытка самоубийства.
