Том Бауэр - Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
Уход Сили пришёлся на критический момент в карьере Экклстоуна. «Формула-1» вошла в его жизнь как увлечение, деньги на которое брались из автобизнеса, — теперь же она заняла центральное место. Он ни в чём себе не отказывал, ФОКА приносила доход, а Чепмен продемонстрировал, как можно зарабатывать на «Формуле-1», если найти спонсора и побеждать в гонках. Продажи машин падали, Экклстоун всё реже появлялся в шоу-руме Спенсера, и преуспевающая компания превратилась, по словам его аудитора Брайана Шеферда, в «пустышку». Введённый в 1973 году налог на добавленную стоимость существенно осложнил наличные расчёты. Экклстоун понял, что автобизнес здорово изменился. «Ухожу на покой, — шутил он. — Не желаю работать на государство сборщиком налогов. Теперь буду с „Брэбхэмом“ путешествовать по миру». Он продал шоу-рум Спенсера и обустроил себе офис в Гринвиче, неподалёку от «Катти Сарк».
В помещении над принадлежащей «Брэбхэму» мастерской по ремонту двигателей «альфа-ромео» с Экклстоуном работала одна Энн Джонс. Его доходы резко упали и теперь складывались из арендной платы за объекты недвижимости и кое-каких поступлений от автобизнеса. Впрочем, менеджер из отделения банка «Ллойд» в Бекслихите всё же заглянул с визитом к своему лучшему клиенту — хотя тот брал кредит всего пару раз. «Как его звать?» — спросил Экклстоун у Джонс, когда посетитель ушёл.
По средам он ездил в Вейбридж. Гордон Мюррей обещал разработать машину, которая заткнёт за пояс «лотусы». Конструкторы хлопотали вокруг белоснежного болида в новеньких комбинезонах, инструменты были аккуратно разложены — всё выглядело замечательно. Снаружи красовалась гордость Экклстоуна — первый в мире трейлер для перевозки болидов с надписью «Брэбхэм» на металлическом боку. Для поездок на Гран-при внутри была оборудована новенькая кухня. Бернард шёл на риск, понимая, ради чего рискует. «Формула-1» только и ждала, чтобы кто-нибудь превратил её в доходный бизнес. Экклстоун не верил своему счастью.
— Ничего ещё не решено, — мечтательно сказал он Мосли, и тот понял, что Экклстоун хочет основать целую империю.
На первом собрании в 1971 году Экклстоун уверял, что все команды равны и что любые изменения будут происходить исключительно с их единогласного одобрения. Прошло два года, и он взял управление в свои руки.
«Я больше не волновался, — признался Мосли, — и не пытался его остановить». Изменилась и цель их партнёрства. Мосли предстояло стать посредником в переговорах с БКА, председатель которого дал задний ход и решил наладить отношения с бывшим торговцем подержанными автомобилями.
4.
Борьба
Коллеги по автобизнесу отмечали, что Экклстоун изменился. Чувствуя, что богатство совсем рядом — только руку протяни, он утратил весь свой добродушный шарм. «Не лезь туда!» — рявкнул Берни, когда его старый приятель Рон Шоу за традиционным субботним кофе в шутку заметил, что он тоже хотел бы отщипнуть кусочек от пирога «Формулы-1». Они с Шоу больше не владели совместно компанией «Казали Миллс» — сотрудничество резко оборвалось, но Экклстоун по-прежнему любил поболтать с приятелями: букмекером Тони Моррисом, валютчиком Харольдом Даффманом, Брайном Гилбертом, который недавно скупил ряд компаний Роберта Максвелла после краха его империи, и своим портным Фрэнком Фостером. Однажды он пригласил и Макса Мосли. Перед его приходом официантку предупредили, что их приятель только-только вышел из тюрьмы и его нужно накормить очень плотным английским завтраком.
— Он очень гордый и будет отказываться, — сказал Экклстоун, — но ты не поддавайся.
Мосли, конечно же, стал отказываться от жирного.
— Унесите, я не голоден, — говорил он.
— Вам надо позавтракать, — настаивала официантка.
— Это невозможно есть! — возмущался Мосли, и не подозревая, что собравшихся его растерянность чрезвычайно веселит.
Вскоре посиделки переместились из «Квинз» в кафе «Ришу» на Бонд-стрит. Амбиции Экклстоуна вышли на новый уровень.
В отличие от «Феррари» и «Мерседеса», британские команды «Формулы-1» не финансировались богатыми автопроизводителями. Даже возросшие выплаты за участие не покрывали расходов. Закрыть дыру в бюджете можно было за счёт рекламы на болидах.
После того как в 1968 году Колин Чепмен выкрасил «лотус» в цвета «Голд лиф», табачные корпорации искали возможности разместить свою рекламу на болидах и комбинезонах гонщиков. Компания «Бритиш американ тобакко» подписала двухлетнее соглашение на сумму 50 тысяч фунтов в год с командой «Бритиш рейсинг моторс» (БРМ), выступая за которую Грэм Хилл стал чемпионом. БРМ предстояло рекламировать принадлежавшую табачной корпорации марку косметики «Ярдли». Болиды перекрасили в розовый. В 1971 году ставки выросли. Готовясь продавать в Европе сигареты «Мальборо», компания «Филип Моррис» переплюнула «Бритиш американ тобакко» и стала платить БРМ 100 тысяч фунтов в год, что почти покрывало расходную часть бюджета. Болид, раскрашенный под сигаретную пачку «Мальборо», был с большой помпой представлен на специальной презентации. На каждом Гран-при девушки, одетые в цвета «Мальборо», раздавали сигареты и развлекали гостей компании «Филип Моррис». Однако дружелюбный и расточительный шеф БРМ Луис Стэнли потерял хватку и лишился чемпионской машины и пилотов. Спад команды негативно сказался на имидже «Мальборо», и в 1972 году контракт продлевать не стали. «Филип Моррис» нужна была новая команда, и вся «Формула-1» замерла в напряжении. Корпорация поставила единственное условие: одной из машин должен управлять бразильский пилот Эмерсон Фиттипальди. К фаворитам причисляли «Макларен» во главе с солидным и симпатичным Тедди Майером и «Брэбхэм» Экклстоуна, с которым начинали считаться. Экклстоун знал, что «Макларен» связан железобетонным контрактом с «Ярдли», тогда как у «Брэбхэма» серьёзных обязательств ни перед кем не было. Видя, какой договор Чепмен подписал с «Джон Плеер», Экклстоун только злился на своих мелких спонсоров: нефтяную компанию, производителя часов и пивоварню. Против сделки с «Брэбхэмом» выступал Филип Дюффелер — тридцатидвухлетний американец-полиглот, отвечавший в «Филип Моррис» за спонсорские контракты в спортивной отрасли. Он склонялся в сторону «Макларена», однако согласился встретиться с Экклстоуном на вилле в Швейцарии, где отдыхал вместе с Фиттипальди.
Встреча прошла неудачно. Дюффелер был горячим поклонником «Формулы-1», но Экклстоуна недолюбливал и амбиций его не одобрял. По его версии, события развивались так: в ходе обсуждения они вдвоём вышли на балкон. «Тут Берни спросил, — рассказывал потом Дюффелер, — не соглашусь ли я на, скажем так, некий подарок». Слова Экклстоуна в его интерпретации можно было понять как предложение своего рода помощи лично Дюффелеру в обмен на спонсорский контракт с «Брэбхэмом».
Тридцать семь лет спустя Дюффелер отрицал, что под «помощью» имелась в виду взятка: «Он просто предложил помочь». В 2004 году Экклстоуна спросили про историю с Дюффелером. Он заявил, что не помнит ни про какой «подарок» и вообще не выходил на балкон.
«Знаешь, — объяснял Экклстоун Терри Ловеллу, — если прижать меня к стенке, приставить пулемёт ко лбу и спросить: „Ты точно не говорил такого?“, то я отвечу: „Нет, не уверен“, потому что уже просто не помню. Но я вполне мог сказать и: „Твои усилия заслуживают вознаграждения“. В подобных ситуациях всегда так. Обычно сразу говорят: „Хочу процент“. Подойти и попросить „комиссионные“ — это элемент деловых переговоров. Очень жаль, но так уж устроен мир».
Через шесть лет, в 2010-м, Экклстоун снова сказал, что плохо помнит ту встречу, и едко добавил: «Наверное, я мало предложил». Чтобы освежить память, он поговорил с Джоном Хоганом — тогдашним помощником Дюффелера. По рассказам Хогана, Дюффелера в «Филип Моррис» считали «фантазёром». Это недопонимание между крупнейшим спонсором «Формулы-1» и главой объединения английских команд сыграло важную роль в борьбе за власть в автоспорте, которую Экклстоун вёл на протяжении следующих семи лет.
В конце концов Дюффелер отвёз Экклстоуна в аэропорт Женевы. Попрощались они довольно холодно, впрочем, Экклстоун впоследствии звонил Дюффелеру узнать, что тот решил. Однако Тедди Майер сумел расторгнуть контракт с «Бритиш американ тобакко» и уже готовился подписать с «Филип Моррис» новое соглашение о сотрудничестве, которому суждено будет продлиться двадцать два года. Дюффелер вспоминал, как лично сообщил эту новость Экклстоуну в Лондоне, после чего разговор продолжился в весьма желчном ключе. «Я не питал к Дюффелеру особой любви, — признался Экклстоун. — Он-то считал себя героем». Надежды Дюффелера, что Экклстоун окажется очередным мелким выскочкой и скоро исчезнет с горизонта, рассеялись во время Гран-при Аргентины 1974 года.
Экклстоун прибыл в Буэнос-Айрес в самом начале января 1974 года. Он верил, что Гордон Мюррей сумел создать чемпионскую машину. Его первый пилот Карлос Ройтеманн мечтал о победе, особенно в родных стенах. В отеле, у бассейна, где собрались все прибывшие на гонку, царило оживление. Один немецкий гонщик проплыл под водой весь бассейн туда и обратно, но Экклстоун отозвался о его достижении пренебрежительно. Когда другие заявили, что сам-то он так не сможет, Берни переспросил:
