Фридрих Кирхейзен - Наполеон Первый. Его жизнь и его время
Карло Бонапарт, который приехал в Бриенн раньше сына, сам отвел Наполеона к директору училища. На следующий день состоялся вступительный экзамен по французскому языку, который Наполеон благополучно выдержал. Телосложение его, которое должно было быть безукоризненным у каждого вновь принимаемого ученика, было признано удовлетворительным, хотя он и был слишком мал для своего возраста и имел довольно бледную внешность. Но им владела такая горячая жажда знаний, а большие серые глаза сверкали честолюбием.
Короче говоря. Наполеон де Буонапарте стал стипендиатом короля и поступил в младший класс.
Военное училище в Бриенне, в Шампани, было раньше одним из тринадцати монастырей, которыми обладал в начале восемнадцатого столетия орден миноритов.
Его преобразование в училище относится к 1730 году, но военным оно стало только в 1776 году. Кажется несколько странным, что воспитание молодых офицеров было вручено монастырю.
Когда Наполеон поступил в Бриенн, начальником школы был патер Лелю. Впоследствии он был заменен патером Луи Бертоном, брат которого состоял уже раньше помощником директора. Луи Бертон был энергичным человеком, вновь водворившим порядок в училище, чрезвычайно запущенном при его предшественнике.
В Бриенн принимали не более ста пятидесяти учеников в возрасте от восьми до одиннадцати лет, из которых около шестидесяти воспитывались на средства казны. За каждого стипендиата короля государство уплачивало по семисот франков в год; такую же сумму платили и остальные ученики. Родителям при поступлении детей приходилось заботиться только о белье и платье. Нечего и говорить, что гардероб Наполеона ограничивался самым необходимым. Воспитанники не имели права получать никаких подарков из дома во время их пребывания в училище, кроме платья, книг или необходимых денег. Не дано было им права и посещать родственников. Каникул во французских военных училищах не знали, были только своего рода вакации, в которые часть уроков несколько сокращалась. На карманные расходы младшие получали по одному, а старшие по два франка в месяц.
В училище было пять классов. Греческий язык не преподавался, но зато латинский – в весьма большом объеме. Помимо истории, литературы, географии, математики и катехизиса, преподавались еще немецкий язык, рисование, фехтование, пение, танцы и даже музыка. Последняя, по предписанию военного министра Сегюра, была, однако, отменена, так как он считал гораздо более нужным для молодого офицера знание английского языка.
Педагогический персонал, состоявший из двенадцати монахов и нескольких светских учителей, не блистал крупными величинами. Отрезанные от действительной жизни монастырскими стенами, они не обладали ни педагогической практикой, ни педагогическим искусством.
Физическое развитие воспитанников было поставлено хорошо и приносило действительную пользу здоровью. Каждый воспитанник имел отдельную комнату; общих дортуаров не было, но это не мешало тому, чтобы в Бриенне, по свидетельству самого Наполеона, как и в других интернатах, был распространен известный порок. В каждой комнате стояла кровать, таз и кувшин с водою; другой мебели не было. Воспитанники только спали в своих комнатах. Целый день же они проводили либо в классе, либо в саду.
Форма училища состояла из синей куртки с красным воротником и белыми пуговицами, коротких синих или черных штанов, синего жилета, а зимою еще и синей шинели. Белье воспитанники меняли два раза в неделю. Пища была хорошая и обильная, даже слишком обильная для молодых людей, которые должны были впоследствии претерпевать лишения и трудности походов.
Из учителей юного Наполеона самым интересным был преподаватель математики, патер Патро, сам по себе не отличавшийся особенным умом. Он оценил, однако, скоро способности Наполеона и направил их на верный путь. Хотя Патро придавал своему предмету большое значение, но сам, обладая довольно скудными познаниями, не мог удовлетворить запросов математического гения Наполеона. У последнего, как у всех воспитанников, был так называемый репетитор, старший товарищ по училищу: это был впоследствии столь известный Пишегрю. Он был выдающимся математиком и ввиду своих способностей был назначен репетитором, что считалось весьма почетным званием для воспитанника. Вначале он должен был стать монахом, но склонности его к военным наукам одержали верх. Он сделался артиллерийским офицером. Его способности, проявлявшиеся во время революции, снискали ему славу. Таким образом, Наполеон в течение целого года учился у того, кто впоследствии так упорно жаждал его крови.
Эльзасец, патер Кель, учил Наполеона немецкому языку, а патер Дюпон – французской грамматике. Закон Божий преподавал патер Шарль. Некий Дабоваль, впоследствии унтер-офицер жандармерии, посвятил Наполеона в искусство фехтования. У танцмейстера Жавилье юный Наполеон научился танцевать. Он не проявил больших способностей к грации и плавным движениям; у него часто кружилась голова, но танцевать он все-таки выучился и, действительно, танцевал, несмотря на все, что говорилось и писалось на этот счет. В Валансе он брал даже частные уроки, чтобы иметь возможность танцевать с мадемуазель де Коломбье и мадемуазель де Сен-Жермен.
Так как его французский язык оказался недостаточным для бриеннского военного училища, то Дюпон давал ему еще частные уроки. В одном источнике, найденном всего несколько лет назад и написанном, по-видимому, рукою сверстника Наполеона, Анри де Кастра, говорится про юного Наполеона, что он по приезде в Бриенн почти совсем не умел говорить по-французски. Так как он не выказывал никаких способностей к латинскому языку, то начальство освободило его от этого предмета, и он начал усиленно заниматься французским. Де Кастра говорит о недостаточных познаниях Наполеона во французской орфографии и грамматике и объясняет его своеобразную французскую речь тем, что он никогда не учился латыни.
И действительно, латинский язык доставлял ему большие трудности. Вообще он не считался способным учеником. По литературе и по языкам он отставал от других и только в абстрактных науках выказывал большие способности.
В языке своего нового отечества он все же сделал довольно значительные шаги. Его обороты речи и выговор, правда, выдавали еще иностранца. Синтаксис и орфография были для него камнями преткновения, тем не менее все, что он говорил, было полно жизни и огня. Казалось даже, что этот новый для Наполеона язык не обладал достаточным темпераментом, чтобы выразить все его ощущения.
Его инстинкт и его любовь к военным делам влекли его бессознательно к тем наукам, которые были полезнее для его исключительной карьеры, чем вся латынь, вместе взятая. Стратегия, тактика, математика и особенно древняя и новая история были любимыми предметами Наполеона. Он превосходно знал жизнь древних греческих и римских героев. Все свободное время он посвящал чтению жизнеописаний, которые он читал, однако, не в оригинале, а в переводе. Больше всего любил он Плутарха; охотно читал Полибия и Арриана, но Квинт Курций не был в числе его любимцев. Его характер развивался по образцу этих героев: он старался уподобиться им.
