Маргарет Хаббард - Полет лебедя
— Я, как и вы, Баггесен, верю, что он однажды добьется многого. Но чего, я не знаю.
Он поднялся и дернул за шнурок звонка. Затем, положив свою руку на плечо Ханса, он добавил:
— Ты должен учиться контролировать свои чувства, сынок!
— Да, герр, — выдавил из себя мальчик. — Но это очень трудно, когда ты голоден и уже почти потерял последнюю надежду. Я преодолею это, когда у меня будет достаточно денег.
Сибони слегка сжал худое плечико.
— Возможно. Но ты должен опасаться тщеславия. Когда весь мир будет аплодировать тебе, ты должен оставаться смиренным и благодарить Бога.
— Конечно, герр! Эта часть меня совершенно не беспокоит!
Сибони задумчиво улыбнулся. Вошла служанка. Теперь она взяла сумку и кивнула мальчику. Он последовал за ней в холл. Но вместо того, чтобы отвести его к двери, она направилась к кухне. Соблазнительный аромат недавнего ужина наполнял комнату. В этот момент Ханс осознал, каким пустым на самом деле был его желудок.
— Садись сюда, — сказала служанка, придвигая стул к столу, на котором уже лежали тарелка и ложка.
Бедный голодный мальчик скользнул на свое место. Кухарка, толстая женщина средних лет с закатанными по локоть рукавами, доедала свой ужин на противоположном конце стола. Она весело улыбнулась Хансу и подвинула в его направлении все, что могло бы ему понадобиться. Служанка сняла с огня дымящийся котелок с супом, и мальчик начал есть. Кухарка хоть и искоса, но ласково наблюдала за ним уголком своих глаз. Мальчик знал хорошие манеры и не забыл их и сейчас, хотя было видно, что ему не терпелось проглотить все моментально. Он сразу же понравился кухарке. Через полчаса служанка, кухарка и мальчик стали уже закадычными друзьями.
Через некоторое время служанку вновь позвали в гостиную. Она вернулась назад с пригоршней денег.
— Это для тебя, — сказала служанка Хансу, складывая монеты кучкой рядом с его тарелкой. — Хозяин сказал, что ты ему понравился. Каждый месяц он будет выдавать тебе шестнадцать риксдаллеров. Ты должен найти комнату для жилья, а есть ты будешь приходить сюда. Да, парень, тебе повезло!
Ханс Кристиан не мог поверить своим ушам! Наконец-то он встал на дорогу успеха! Но у служанки были еще новости.
— Хозяин сам будет давать тебе уроки пения! — воскликнула она, ожидая реакции на свои слова.
Ханс чуть не упал в обморок. Он прислонился к спинке стула, его голова опустилась на грудь, а в ушах зазвенело. Великий Сибони сам будет давать ему уроки! Значит, ему было предназначено стать актером!
Еще через полчаса, так до конца и не осознав своей удачи, Ханс Кристиан попрощался со своими новыми друзьями. В этом большом городе он должен где-то найти место для ночлега, чтобы утром вернуться свежим и отдохнувшим.
Шестнадцать риксдаллеров в месяц не такая уж большая сумма на проживание, даже без учета еды. Ему придется найти комнату в одном из беднейших районов. Сумерки коснулись вод канала, а с моря поднимался холодный осенний туман. Ханс Кристиан вздрогнул и прибавил шаг.
Прежде чем наступила ночь, мальчик бессознательно оказался на одной из пользующихся дурной славой улиц города. Выбрав дом, который выглядел хуже всех остальных, он постучал в дверь. Уже потеряв надежду на то, что ему откроют, он внезапно услышал внутри тяжелые шаги и звук отодвигающейся задвижки. Там царила темнота, и мальчик увидел лишь какое-то бесформенное размытое пятно. Но голос, который обратился к нему, напомнил голос его матери.
— Чего тебе надо?
Ханс заколебался.
— Я подумал… может быть, вы сдаете комнаты, — начал он.
Женщина рявкнула:
— Заходи.
Ханс вступил во тьму. Он заметил, что в одном углу стояла кровать и еще какая-то мебель в другом. Женщина подошла к столу, и слабый свет свечи слегка осветил комнату.
Ханс двигался осторожно, боясь споткнуться в полумраке. Женщина придвинула свечу прямо к его лицу. Ханс отпрянул назад от страха, увидев перед собой огромную челюсть и маленькие поросячьи глазки. Все же, несмотря на ее отталкивающую внешность, в ней было что-то, что ему напоминало его мать. Он сразу почувствовал себя как дома.
— Я очень беден, мадам. Но профессор Вейсе и герр Сибони позаботятся обо мне, — постарался убедить ее мальчик. Когда хозяйка услышала упоминание двух знаменитых имен, в ее взоре пронесся какой-то огонек, но она ничего не сказала.
— Сибони собирается сделать из меня певца, а профессор Вейсе — мой друг. Я буду питаться в доме моего учителя, поэтому не доставлю вам никаких беспокойств. У вас должна быть комната для меня!
Она все еще молчала. В дверь раздался короткий стук. Если бы она знала, кто это, то немедленно бы открыла. Не сказав ни слова, вошел мужчина и направился к маленькой лестнице, ведущей в темноту. Шарф закрывал большую часть его лица, а шляпа была глубоко надвинута на лоб. Женщина наблюдала за ним, пока звук его шагов не затих. Затем она повернулась к Хансу Кристиану.
— Это отец одной из моих юных дам, — проворчала она.
Наверху хлопнула дверь. Женщина подняла свечу, прикрывая ее рукой.
— У меня есть только одна комната. Она на самом верху. Пошли.
Ханс последовал за ней по ступенькам. Все двери были закрыты, но из-за них раздавались голоса. Возможно, другие юные леди тоже развлекали своих отцов.
Женщина остановилась и сунула свечу в руки Ханса.
— Вот, иди туда. Там ты найдешь кровать. Но ничего не трогай. Я не люблю беспорядка!
Ханс посмотрел на квадрат темноты над своей головой.
— Но это же чердак. У меня хватит денег, чтобы заплатить за настоящую комнату. Шестнадцать риксдаллеров…
Женщина приковала его своим взглядом.
— Тогда убирайся! Но я вот что тебе скажу. Копенгаген — порочный город. Вряд ли ты сможешь найти в нем безопасное место. К тому же я не знаю ни одного дома в этом городе, куда бы тебя пустили, как я, за двадцать риксдаллеров. Здесь тебя никто не обидит, я обещаю тебе.
Последнего предложения Ханс Кристиан не слышал. В его памяти остались только два слова. Он повернулся и закричал:
— Но у меня лишь шестнадцать! Я не могу платить вам двадцать риксдаллеров!
Женщина пожала плечами:
— Возьми их у старого Вейсе. У него их много.
Она повернулась и зашаркала прочь.
Бедный Ханс Кристиан стал подниматься по лестнице, зажав свечу в руке. Комната наверху оказалась чуланом без окон, покрытым пылью, но в ней, как и сказала женщина, стояла старая софа. Потолок был такой низкий, что Хансу пришлось согнуться, а от сухого холодного воздуха его бросило в дрожь. Он поставил свечу на сломанный стул и присел на кровать, осмотреть свое новое жилище. Несмотря на то что оно было грязным и холодным, это все же лучше, чем берег канала, на котором Ханс Кристиан сидел еще несколько часов назад. Здесь он мог достать свой кукольный театр и в тишине работать над своими пьесами. Но двадцать риксдаллеров! Где он их возьмет? Мальчик не мог попросить об этом своих благодетелей. Они и так сделали для него слишком много. Но если женщина выгонит его отсюда, куда он пойдет? Он может попасть в беду. Хозяйка намекала на ужасные вещи, творящиеся в Копенгагене. Когда будущее выглядело таким светлым, он не мог сдаваться лишь потому, что не нашел для себя подходящего жилья.
