Владимир Герлах - Изменник
Рок сразу приступил к делу: «Галанин здесь мы решаем очень важное дело и т. к. г. Лот не в совершенстве знает русский язык, мне нужна ваша помощь. Слушайте: дело касается первой роты, — там у меня в особенности плохо: русские солдаты вошли в связь с партизанами и предполагают на этих днях перейти на их сторону, перебив предварительно всех немцев! Это нам сообщил сегодня Холодов, наш верный слуга!»
Рок пригласив всем сесть за стол, налил каждому по чайному стакану шнапса, сам не пил, смотрел с плохо скрываемым презрением, как выпил залпом свой стакан Холодов, как закашлялся, сделав глоток из своего стакана, Лот и как Галанин, не поморщившись последовал примеру Холодова. Лот неприятно улыбнулся «Это здорово, Галанин! вы совсем по-русски пьете!» Рок продолжал развивать свой план, увлекшись, схватил Галанина за плечо, когда закончил: «Переведите подробно этому Холодову, — смотрите, что бы он понял хорошо и не ошибся! Итак, я повторяю! Он продолжает вести свою агитацию среди солдат, что бы они совершенно ему поверили; когда эти ослы будут готовы, пусть назначит им день, когда их поведет к партизанам и одновременно сообщит командиру роты, фельдфебелю Раму. Тот в последнюю минуту вмешается со своими немецкими солдатами и перебьет изменников из пулеметов! Холодов получит чин старшины и награду шнапсом, табаком и шоколадом! Пусть он сам назначит, сколько он хочет! Если же кончится плохо, я его расстреляю как собаку!»
Галанин точно и подробно переводил Холодову, тот радостно кивал головой: «Г.
переводчик, вы скажите капитану, что тут ошибки не может быть! Они миленькие все уже готовы… и Жуков тоже с ними собирается! Я так думаю! еще какую неделю и можно начинать. За награду спасибочки, только цену я сам назначу после конца, я ему верю, он не обманет!» Галанин перевел и Рок одобрительно кивнул головой: «Хорошо! теперь перейдем к деталям!..»
Уже было далеко за полночь, когда Холодов ушел, захватив с собой бутылку с недопитым шнапсом. Рок, зевая, попрощался с немцами: «На сегодня, Галанин, я вас освободил от ночного дежурства, идите отдыхать, а вы, Лот, идите вместе с ним и переночуете у него в комнате, завтра утром зайдите ко мне, я вам передам кое-что для вашей роты!» Опять дал понять Лоту, как всегда, что не считал его за офицера и, хотя руку на прощанье подал, отправил спать к солдату Галанину. Оскорбленный Лот долго молчал, идя в темноте, с Галаниным, был сердит и на него, т. к. заметил, что солдат переводил лучше и быстрее всех переводчиков. Не мог удержаться, что бы ни сорвать на нем злость: «А акцент у вас, Галанин, совсем русский! и говорите по русску не хуже Холодова… и пьете по русску стаканами!»
Галанин посмотрел внимательно на темный силуэт Лота, идущего немного впереди его: «Да это, собственно говоря, так и есть, г. Лот! Я родился и воспитывался в этой стране, как наш Рейхсминистр Розенберг! И это хорошо! Я знаю хорошо русский народ! знаю и люблю его!»
Лот засмеялся неприятным деревянным смехом: «Любите! хе, хе, хе! А за что, скажите, пожалюйста?» -
«За многое! За то, например, что он дал нам таких прекрасных и верных слуг, как этот Холодов! С их помощью мы многое сделаем и они помогут нам разбить большевиков!»
Лот остановился, старался, наклонившись, рассмотреть в темноте лицо Галанина, в его словах ему чудилась насмешка: «Прекрасные верные слуги! Разве вы забыли, что нам рассказал сегодня Холодов! Да и он сам! Ведь почему они у нас служат? Из-за питания! водки! махорки! за штаны и сапоги! а пообещают им партизаны немного больше, перебегут к ним и нас с вами перебьют! Ведь, что творится в первой роте? что делает там Жуков, только неделю назад приехавший с женой, которая нас… меня… терпеть не может! а?»
Галанин пошел вперед и начал рассуждать вслух по-русски, как будто сам с собой, в то время как Лот, торопился теперь сзади и старался ничего не забыть и все понять: «Это ведь провокация! большевистские методы! Холодов-зло! Он не сознавая этого, а может быть, нарочно, разлагает первую роту! Рок ошибается, если думает, таким образом спасти батальон! Не спасет, а погубит! Всех немцев и самого себя!» Лот не совсем все понял, т. к. Галанин говорил тихо и быстро, переспросил: «Какая провокация? Что вы там мелете, Галанин?» Галанин поднялся на крыльцо, толкнул дверь в казарму, где немецкие солдаты уже спали; пропустив Лота, ответил по-немецки:
«Это я говорил просто на отвлеченные темы… Никакой провокации здесь нет! Есть просто приказ! А приказ — есть приказ!»
Он долго не мог заснуть в эту первую ночь в батальоне, не давали спать мысли, были они беспокойные и нерадостные, жгли его, как жгли тело бесчисленные клопы, выползшие из своих щелей, как только был выключен свет! Старался привести в порядок свои мысли, вспомнить, хотел найти хоть что-нибудь радостное, что примирило бы его с грозной безнадежной действительностью, долго искал и, вдруг, нашел… Сразу много! Как он легко и скоро завоевал доверие Карпова, добившись освобождения его от строевой службы! Как доктор все-таки написал нужное удостоверение, как один из писарей вдруг проснулся, встал и угостил его вонючей немецкой сигарой, поднося спичку, топотом его ободрил: «Галанин, я с вами согласен вполне! наш Меер страшная скотина!» У писаря был красный нос и умные усталые и тоже красные глаза, видно выпивал. И, наконец, самое главное: Жуков и Шурка были уже здесь в первой роте, — это были его единственные и верные друзья! Холодов, конечно, врал, когда уверял Рока, что Жуков собирается бежать к партизанам! Ведь с ним была Шурка! и Шурка не может допустить этого без того что бы не дождаться его, Галанина, совета! Тут была просто провокация Холодова! нужно их предупредить… Поймав на шее убегающего клопа он осторожно бросил его на нижнюю кровать, где храпел Лот, в темноте целясь в его рот, вспомнил неприятный деревянный смех. Да, это был враг! враг его и всех русских! Вообще врагов было много вокруг, друзей очень мало! Вздохнув, повернулся лицом к стенке и внезапно заснул; во сне слушал, как кто то несчастный и пьяный пел приятным тенорком:
«Когда я пьян, а пьян всегда я! тогда я вспоминаю вас! и вот тогда я проклинаю! тот дивный день! тот дивный час!»
***Восточный батальон нес службу по охране железнодорожной линии на Шимск, на Старую Руссу и на Псков, был признан негодным для боевых активных операций. Но и здесь не оправдал возлагаемых на него немцами надежд, потому что все было испорчено нежеланием и неумением и у немецкого командного состава и у русских солдат и офицеров служить вместе, как равноправные союзники: немцы никак не могли забыть, что русские еще вчера были их врагами и потом военнопленными, им не доверяли и даже их презирали за измену своей родине, считали, не без основания, что, изменив раз, они не задумаются изменить вторично своим господам сегодняшнего дня… Русские тоже не любили и ненавидел и немцев, за то что они их обманули и никаких прав не дали, обращались с ними как со свиньями и прямо в лицо так называли. Обманывали на каждом шагу и во всем, не выдавали сносного обмундирования, зажуливали почти все из кантины… и не исполнили своего главного обещания, не дали возможности служить в своих чисто русских частях, исполнять приказания своих командиров, получать боевые задания от своего генерала Власова.
