Моисей Кроль - Страницы моей жизни
С самого начала этого заседания чувствовалось какое-то напряженное настроение; не было атмосферы, располагающей к откровенному, благожелательному обмену мнениями, чтобы так или иначе до чего-нибудь договориться. Каждая сторона была настороже. Члены правительства как бы сознавали, что областная дума не удовлетворена их пассивностью и медлительностью в области внутренней политики. Мы же, делегаты, со своей стороны чувствовали, что мы далеко не желанные гости, которых согласились выслушать во избежание скандала.
Легко себе представить, с каким внутренним беспокойством я взял слово, чтобы ознакомить членов правительства с пожеланиями областной думы. Я, конечно, облекал свои мысли в самые корректные формы, но существо их не могло не быть малоприятным. Я не мог не подчеркнуть, что население Сибири ждет с нетерпением целого ряда реформ, что медлительность правительства в проведении этих реформ может подорвать в массах веру в правительство, веру в его желание пойти навстречу его насущным нуждам. А между тем без этого доверия никакая творческая государственная работа немыслима.
Вывод был ясен. Мы предлагали Сибирскому правительству в тесном сотрудничестве с областной думой приступить к органической работе: наметить, какие насущные реформы должны быть проведены в самый короткий срок, разработать в спешном порядке соответственные законы, принять их в законодательном порядке и, не теряя ни одного дня, провести их в жизнь.
Излагая все эти мысли, я надеялся, что найду среди министров хоть какой-нибудь сочувственный отклик, но меня очень вежливо выслушали, а когда я кончил, то ограничились несколькими незначительными фразами, вроде «мы обсудим ваши соображения», «мы примем к сведению пожелания думы». Серьезного отношения к нашим указаниям мы у господ министров не нашли, а Гинс все время смотрел на нас, делегатов, злыми глазами, видно, страшно возмущенный тем, что мы дерзали «поучать» правительство. Он не понял, что мы приехали в Омск не с тем, чтобы «поучать» министров, хотя областная дума и имела даже формальное право давать руководящие указания созданному ею правительству, а чтобы предостеречь их от смертельной опасности: борьба с большевиками была в полном разгаре, и ошибочная или близорукая политика правительственной власти грозила гибелью и этой власти, и областной думе, и всему антибольшевистскому движению.
К великому несчастию, наш предостерегающий голос омским правительством не был услышан, и мы уехали оттуда с печальным сознанием, что наша попытка найти общий язык между Сибирской областной думой и Сибирским правительством потерпела полную неудачу.
В правых кругах тогда создалась легенда о «борьбе» областной думы с Омским правительством. Эта легенда, как видно из всего изложенного, была чистейшей фантазией. Никакой борьбы не было. Сибирское правительство просто не считалось ни с пожеланиями, ни с решениями областной думы.
Глава 46. Сибирское правительство укрепляет власть. Правительство Дербера во Владивостоке и генерала Хорвата в Гроденково самоупраздняется. Уфимское государственное совещание и его «акт об образовании всероссийской верховной власти». Государственный переворот в Омске. Адмирал Колчак объявлен Верховным правителем. Иркутск под властью генерал-губернатора Волкова, активного участника омского переворота. Я вынужден бежать из Иркутска в Харбин.
Я уже упомянул в предыдущей главе, что Сибирское правительство, почуяв, какая опасность ему грозит со стороны военных кругов, приняло все меры к тому, чтобы укрепить свою власть. При господствовавших в тот момент в добровольческих отрядах и казачьих войсках настроениях это правительство могло привлечь на свою сторону армию только одним способом – склониться перед их ультраправой ориентацией. Это означало разрыв с Сибирской областной думой, к которой военные круги относились враждебно уже по тому одному, что она олицетворяла собою более или менее свободное народное представительство. Омская власть, как это было уже сказано в предыдущей главе, действительно фактически совершенно игнорировала волю областной думы.
Но на пути Сибирского правительства, ставившего себе целью распространение его власти на всем пространстве между Уралом и Владивостоком, оказались и другие серьезные препятствия. Самым главным из них было существование во Владивостоке и в Маньчжурии целого ряда других правительств, возникших там в разное время под самыми разнообразными титулами и под влиянием самых различных обстоятельств.
Так, в январе 1918 года русские политические деятели, проживавшие в Харбине, образовали там русское правительство, главой которого они избрали управляющего Китайско-Восточной железной дороги генерала Хорвата. В июле того же 1918 года, когда союзные державы серьезно стали разрабатывать план образования Восточного фронта против немцев на Урале при помощи чехословацкого корпуса и русских армий Сибирского и Самарского правительства, генерал Хорват, переехав на русскую территорию, в Гродеково, провозгласил себя всероссийским правителем и образовал при себе деловой кабинет под председательством С.В. Востротина.
Приблизительно в это же время, как только советская власть была свергнута во Владивостоке, пробравшийся туда Дербер и еще несколько министров тайно избранного в Томске еще при большевиках Сибирского правительства, объявили себя всесибирской военной властью. Наконец, когда в августе и сентябре 1918 года на Дальний Восток стали прибывать союзные войска, есаул Семенов, поддерживаемый японскими военными кругами, провозгласил себя атаманом и носителем правительственной власти в районе станции Маньчжурия, а мнимый подъесаул Калмыков (говорили, что он харьковский мещанин) себя тоже сам возвел в атаманы и присвоил себе правительственную власть в районе станции Пограничная.
Само собой разумеется, что это обилие правительств и их взаимное соперничество делало невозможным осуществление намеченного союзниками плана интервенции. Для создания единой сибирской армии, которая была бы в состоянии образовать более или менее солидный Восточный фронт, необходимо было прежде всего установить единое Всесибирское правительство. Это хорошо сознавали союзники, которые помимо посылки своих отрядов были готовы оказать такому правительству солидную помощь деньгами и оружием, это сознавали также Омское правительство и вся сибирская армия. И вот для достижения этой цели глава Омского правительства Вологодский отправился на Дальний Восток. Его усилия увенчались значительным успехом. Дерберовское правительство себя добровольно упразднило и входившие в него министры признали власть Сибирского правительства, находящегося в Омске. Без особого труда Вологодский также добился того, что генерал Хорват распустил свое всероссийское правительство и согласился занять должность «наместника» Сибирского правительства на Дальнем Востоке. Но Семенов и Калмыков наотрез отказались сложить с себя звание «правителей», хотя по существу они были не больше как самочинными главарями небольших партизанских отрядов, творивших безнаказанно суд и расправу над населением только благодаря особому покровительству японцев.
