Евгений Сапиро - Трактат об удаче (воспоминания и размышления)
И все же попытаюсь сформулировать свой ответ на вопросы товарища подполковника.
В истории нашей страны годы после Великой Отечественной войны считаются мирными. Но и в этот период тысячи военных проявляли героизм, одерживали победы на поле боя или на «поле сдерживания»… Казалось бы, вот он, повод для гордости! Но часто свой тяжелый и опасный ратный труд, собственные жизни они тратили на выполнение неблагодарных задач. И тратят поныне. Это не вина людей в погонах, это их беда. Боль у них возникает не только от пулевых или осколочных ранений. Ее причиной являются и завоеванные их кровью, но обесцененные политиками победы.
В дореволюционной России, в раннем СССР армия, офицерский корпус были в какой-то мере особой кастой. Элитарной. Офицерское звание гарантировало не только престиж, но и достойный (по тем временам) уровень жизни.
Когда я закончил школу, половина моих одноклассников поступала в военные училища. Они были из различных семей (рабочих, интеллигенции, «комсостава»). Высокий конкурс обеспечил отбор лучших.
Лет через пятнадцать я заметил, что интеллигенция прекращает делегировать своих представителей в офицерский корпус. И не только она. Детей военных тоже не рвались идти по стопам отцов.
Снижались конкурсы в военные училища, а с ними и общий уровень офицерского корпуса. Армия теряла кастовость, элитарность.
Сокрушительные удары по Советской (Российской) армии извне нанесли Афганистан и две экономики: гонки вооружений и рыночная. Изнутри – дедовщина. Будучи экономистом, остановлюсь лишь на экономике.
К 1990 году армия пришла бедной. В 1992–1993-м стала нищей.
В результате из армии в бизнес ушли тысячи способных и энергичных молодых офицеров. Л. Федун, А. Коркунов из их числа. Бизнес армии взаимностью не ответил. После экономических ЧП типа банковского «черного вторника» 1994 года или дефолта 1998 года много молодых, только что оперившихся бизнесменов перешли на государственную службу. А вот чтобы шли в армию – не припоминаю.
Осенью 2007 года на совещании у министра Ю. Трутнева обсуждались проблемы отраслевой науки. Выступая, я сказал, что серьезным недостатком является отсутствие в министерстве руководителя высокого ранга, «который бы 24 часа в сутки думал только о науке». Но думать 24 часа в сутки о своей работе можно лишь при условии, что тебе за это платят так, что о заработке можно не беспокоиться.
Командование и полком, и взводом, боевые дежурства требуют от человека полной самоотдачи. Если, закончив боевое дежурство, офицер совсем не из любви к искусству, а ради того, чтобы прокормить семью, идет сторожить гаражный кооператив, то о какой полноте этой самой отдачи можно вести разговор?
За кадровым корпусом постперестроечной Российской армии я числю тяжкий корпоративный грех. Он не выдвинул из собственных рядов настоящего реформатора армии. Такого, который бы не из-под палки, а «нутром» чувствовал необходимость коренных изменений в армии ХХI века, армии государства, в котором царствует рыночная экономика. Который бы смог возглавить это реформирование. Реформатора армии назначили со стороны. Об Анатолии Сердюкове говорят разное, в том числе о небескорыстных руках и делах его окружения. Ни подтвердить, ни опровергнуть этого не могу. Но то, что он первый, кто начал не косметическое, а реальное реформирование этой отставшей на десятилетия, неповоротливой и прогнившей системы, – это факт.
Утешить военных могу тем, что собственных эффективных реформаторов не обнаружилось ни у продвинутых электроэнергетиков (понадобился А. Чубайс), ни у интеллектуальных атомщиков («прикреплен» С. Кириенко). Некоторые из моих знакомых генералов были нагляднейшим воплощением поговорки: «Наши недостатки – продолжение наших достоинств». К этой категории я бы отнес двух очень ярких людей: депутата Государственной думы Льва Рохлина и секретаря Совета безопасности, красноярского губернатора Александра Лебедя. Их общим достоинством была целеустремленность и уверенность в себе. Но уверенность в себе в сферах незнакомых, малоизученных – это уже самоуверенность.
Еще по Совету Федерации я был хорошо знаком с послом Евросоюза в России Отари Ханом. После моего назначения министром наши контакты получили продолжение, прежде всего на основе общих интересов к региональным программам ТАСИС[192]. Летом 1998 года О. Хан попросил меня принять участие в ужине, на котором хозяева были представлены послами Евросоюза, Германии и Нидерландов. В качестве гостей были приглашены вероятные претенденты на президентские выборы 2000 года, региональные лидеры Юрий Лужков и Александр Лебедь. Мое присутствие как министра региональной политики выполняло две функции: представительство федерального органа, ответственного за регионы, и обеспечение паритета в представительстве сторон (3 × 3). До сих пор я встречался с каждым из потенциальных кандидатов по отдельности. Режим «очной ставки» оказался гораздо занимательнее.
Юрий Михайлович был предельно гибок, использовал всю дипломатическую «клавиатуру»: в чем-то твердо настаивал на своем, в чем-то выражал готовность «подумать». Александр Иванович, наоборот, во всем был категоричен и уверен. Самое печальное, что, допустив несколько явных «ляпов», он этого даже не заметил и, по-моему, остался доволен собой… Одна любопытная деталь не по теме: в этом «мирном соревновании двух систем» кандидаты как бы не замечали друг друга…
Может быть, лет через 50, когда рассекретят дипломатические архивы, любознательный историк наткнется на посольский отчет об этой встрече. Зная цепкость взгляда наших зарубежных сотрапезников, уверен: интереснейший должен быть материал.
Сохраняются ли в современных Российских Вооруженных силах былые армейские традиции, понятия «военная жилка», «офицерская честь»?
По-моему, да. Пусть не в тех объемах, пусть не благодаря существующей уже полвека системе, а вопреки ей… Но оставшиеся носители и хранители этих традиций являются ценнейшим «товаром» на рынке труда в любой сфере. Очень многие, и весьма солидные, люди, услышав название профессии «политик», скептически улыбаются: это, мол, не профессия. В советское время у людей, занятых подобным делом, были другие названия: «партийный работник» (шутливо – «профессиональный революционер»), «советский работник».
Все эти профессии, несмотря на не очень пышные названия, автоматически означают высокий ранг относимого к ним лица. По-военному – не ниже полковника. Это первые и вторые персоны государственных или муниципальных органов управления. Формально – всегда избираемые. Как? Разговор отдельный и «не по теме».
