Сергей Юрский - Ближний взгляд.Тексты этих лет
Новые времена
Что-то менялось. Перестройка сняла цензуру. Круг возможных авторов и тем расширился и мог дальше расширяться до бесконечности. Но при этом как-то скукожилось и стало приближаться к нулю государственное финансирование. Более чем скромные зарплаты и гонорары подверглись обрезанию и выдавались со скрипом. А цены росли. На все! Затянуть на себе ремни — это на «Учебке» умели и не жаловались. А вот собственные съемочные павильоны Шаболовки, собственные монтажные, камеры, операторы очень понадобились другим людям. Конкуренция — прекрасная вещь, двигатель прогресса, но… она была не в нашу пользу. Куда нам рядом с массовыми играми, развлекательными концертами. «Учебка» снова пошла на натуру или в готовые интерьеры, но теперь не от расширения возможностей, а скорее от бедности; договаривались по-то-варищески, по старому знакомству.
Я снял пятую главу «Онегина» в музее Пушкина на Пречистенке. Все действие происходило на сцене, а в зале расположилось демократическое крыло бурного тогдашнего Съезда народных депутатов. Состоялось, сняли. Но, честно говоря, наших зрителей больше волновали проблемы страны и совещание их фракции, состоявшееся там же сразу после концерта, чем «сон Татьяны» и вызов Ленским Онегина на дуэль. Логично! Была осуществлена и шестая глава — сама дуэль. Снимали на окраине Москвы, зимой, на снегу.
Сделали фильм по рассказу И. Бабеля «Фроим Грач». Для этого нам предоставил свои подвальные и чердачные помещения театр «Школа современной пьесы», с которым начинал я тогда сотрудничать.
Однако добавочные деньги все-таки были нужны. Менялся технический уровень телевидения. Была необходима современная съемочная аппаратура и люди, владеющие этой аппаратурой. Новые времена поворачивались к нам не только своей грозной, но и обновленно-положительной стороной. Меня свели с необычным человеком. Это был Алишер Усманов, тогда еще никак не олигарх, но весьма успешный предприниматель, тяготеющий к меценатству и всячески желающий поддержать тенденцию просвещения общества. Он нам помог. Запросы наши были скромны, но их удовлетворение спасло нашу работу.
Надо признаться, что во всех нас — ив руководителях, и в творцах, и в администраторах — был тогда (а пожалуй, остается и сейчас!) некоторый психологический дефект. Мы были людьми из социализма, а по стране уже шагал капитализм. Хороший или плохой, но капитализм — Новое Время. Предложить идею и осуществить ее мы могли, а торговать своей продукцией совсем не умели. Никто. Даже наша чудесная Клавдия Ивановна. Реклама, конкуренция, битва за эфир — это не для нас. Постпродакшн, промоушн — как были для нас иностранными словами, так ими и остались. Куда же девать наши новые работы? И что делать с огромным накопленным фондом? В архив? Да, это тоже важно. Но все-таки телевидение, как и театр, — дело сегодняшнее. А в архиве, как ни протирай тряпочкой коробки с пленкой, все-таки пыльно.
Эпилог
Люба Тимофеева, помощница и подруга Клавдии Ивановны. Это она перетаскивала пыльные коробки с пленками во все более отдаленные и тесные помещения. Она стирала с них пыль. Она сортировала готовые фильмы, и куски, не вошедшие в окончательный монтаж, и дубли, и пробные съемки.
Говорят, незаменимых у нас нет. Можно представить себе работу «Учебки» без Любы Тимофеевой, можно было ее заменить? Можно. Но для замены понадобилось бы человек пятнадцать хорошо подготовленных людей разных профессий. Да и то, уверен, они бы не сориентировались. Она делала ВСЕ, что нужно для дела. В наших совместных трудах на Шаболовке, а потом на канале «Культура» она бывала режиссером, вторым режиссером, ассистентом режиссера «с хлопушкой», режиссером монтажа, ассистентом по актерам, администратором на съемочной площадке и еще — регулятором, связующим все части сложного производства. Она же (я уверен, только она одна) знает, где теперь хранятся фонды Главной редакции научных, учебных и т. д. программ, по каким углам они рассованы, что утеряно, а что спасено лично ею, Любой Тимофеевой.
Все стареет. Пленки, кассеты VHS — это прошлое, постепенно исчезает аппаратура, на которой их можно посмотреть. DVD, цифра, Интернет — вот сегодняшние носители. Наши былые фильмы нужно переносить туда, а для начала проверить качество, реставрировать.
Первая наша встреча с Алишером Усмановым не забылась, перешла в дружбу, а меценатство его ширилось, приобретало общегосударственный, а иногда международный размах. Усманов сам предложил мне спасение архива Учебной программы как несомненной культурной ценности. Клавдия Ивановна и Люба дали мне полный список мертво лежащих фильмов, и с этим списком явился я в один начальственный кабинет с деловым предложением: лежат 200 (двести!) фильмов, являющих русскую классику, написанных первоклассными авторами и сыгранных первоклассными актерами, это наша история. Есть человек (Усманов), который предлагает выкупить у Телевидения (собственника «Учебки») все 200 (двести!) фильмов за $200 000 (двести тысяч долларов США!). Далее этот человек (Усманов А.Б.) обязуется реставрировать и перевести упомянутые фильмы на современные носители, после чего передать их государству.
Я помню глаза хозяина начальственного кабинета. Не забудем, что разговор происходил в годы, когда на сто долларов целая семья могла жить месяц. Вот наш диалог:
Начальник. Да-а-а… Непростое предложение… Но как же это будет? Это ведь государственная собственность, а он частное лицо. Он частное лицо?
Я. Да, он частное лицо, но он имеет целью вернуть это государству в обновленном виде. И под своим контролем.
Начальник. Ах, под своим контролем?! Да-а-а… А почему бы, если у него такие возможности, просто не передать бы нам эти деньги, а мы все сами сделаем?
Я. Потому что у нас с вами архив гниет уже много лет, и он к нам с вами не имеет доверия.
Начальник. Да-а-а… Надо подумать… Надо посоветоваться… Все это, конечно… Но с другой стороны… По головке могут не погладить… Давайте встретимся через месяцок, вы мне позвоните.
Я позвонил, но не встретились, в кабинете был уже другой начальник. А вот Алишер Усманов через некоторое время выкупил в США весь архив киностудии Союзмультфильм, непонятным образом оказавшийся за границей, и, действительно, безвозмездно передал его государству. Мультфильму повезло, нам — нет. Капиталистическая благотворительная деловитость разбилась о русский революционный размах. Согласитесь, отказаться от двухсот тысяч (долларов!), чтобы спасти (ну, пусть!) государственную ценность, — нужен размах.
