Евгенией Сомов - Обыкновенная история в необыкновенной стране
— Нужно попытаться подключиться к местной радиосети и обратиться к населению.
Альберту идея очень понравилась, и он сразу же потянулся к техническим справочникам. Но по его расчетам осуществить это было очень трудно: найти все детали для усилителя едва ли возможно. Однако попытки создать усилитель все же начались, и кабель КГБ был оставлен в покое.
Нахлынувшие события прервали осуществление этого проекта.
Однажды я провожал Нину из кино домой, и она вдруг мне неожиданно шепчет:
— Альберт вооружился — у него новый боевой пистолет с патронами.
У меня так все сразу и перевернулось внутри: «зачем?!». Я сразу помчался к нему.
— Да, — не без некоторой гордости подтвердил он. — Мы должны быть готовы и к обороне.
— К какой обороне? Отстреливаться, как Чапаев, из окна дома?
Здесь он бережно выложил на стол новенький пистолет «ТТ».
— С патронами?
— Да, с патронами!
— Глупость и еще раз глупость! Почему не обсудил со всеми?!
— Ну, хорошо, считай, что ты этого не видел. Я владею и мне как член «Тройки Пик», а как частное лицо.
— Альберт, среди нас уже не может быть частных лиц: мы все связаны и все друг за друга в ответе!
Но больше всего меня возмутило, что он не удержался и похвастался пистолетом перед Ниной. Нина хотя и симпатичная девушка, но она к нашему делу не имеет отношения и не нужно ее нагружать таким грузом. «Еще одна свидетельница», — мелькнуло у меня в голове.
Пистолет Альберт похитил в кино, когда рядом с ним в темноте оказался совсем пьяный милиционер.
Итак, теперь мы вооружены. Непонятно только, зачем.
Не успели мы смириться с этой новостью, как пришла другая.
Прихожу однажды к Альберту домой, сажусь в кресло и вдруг взглядом натыкаюсь на большой металлический предмет, лежащий у него под кроватью. Этим предметом оказался уличный почтовый ящик.
— Сам снял?
— Снял!
— Зачем?
— Там могла быть спецпочта КГБ по процессу. Это с центральной почты.
— Почему один действуешь? Почему не обсудил?
Для обсуждений не было времени, все получилось случайно.
Альберт, там никакой почты КГБ быть не может, у них своя почта.
— Не беспокойся, я утоплю его сегодня ночью в озере.
Конечно же, он его утопит, но мать, делая уборку комнаты, несомненно, его уже заметила. Еще одна свидетельница!
Однажды Нина принесла нам новость. Снят со своего поста начальник Областного КГБ и на его место из Алма-Аты прислан другой. Это неспроста. Уже и так по некоторым признакам было ясно, что розыски «тройки» активно идут. На почте установлен милицейский пост. На базаре, в кино и на вокзале участились облавы, в которых принимают участие не только милиционеры, но и люди в штатском. В одной из школ был неожиданно учинен тотальный обыск, рылись не только в партах, но и в карманах у девочек.
И, наконец, еще одна глупость Альберта.
Ему стало казаться, что вечером в темноте за ним иногда кто-то ходит, и куда бы он ни свертывал, эти шаги следовали за ним. По моим догадкам, причина этому могла быть одна: милиционер в кино был не так-то уж и пьян и мог примерно вспомнить, кто сидел с ним рядом. Однажды Альберт вышел с последнего сеанса из кино и вдруг услышал, что кто-то сзади окликает его в темноте:
— Подождите-ка минуточку, я хочу вас спросить…
Альберт ускорил шаг, но почувствовал, что его догоняют.
Тогда он побежал. За ним тоже побежали, причем уже двое. Пистолет был при нем. Он, не раздумывая, выстрелил в темноту три раза и побежал дальше. Преследование прекратилось.
После этого группа собралась на совещание, и оно оказалось чуть ли не последним. Никаких выговоров Альберту мы не делали — не до этого. Объявили «чрезвычайное положение». Уже заранее было условлено, что в этом случае каждый должен делать. Пистолет закапывается в землю, пишущая машинка с остатками бумаги затапливается в озере, все подозрительные книги сжигаются в печке, проверяются все полки, портфели, карманы, ящики с инструментами и химикалиями. Затем подробно анализируются все наши промахи и устанавливается, с какой стороны могут на нас выйти «органы». Основные потенциальные свидетели: мама Альберта, Нина и пьяный милиционер, ну и, конечно же, любой из нас.
— Можем ли мы поклясться сами себе в том, что в случае ареста одного из нас он не назовет ни одного имени своих товарищей и не даст ни одной новой нити следствию?
— О, да… да… да.
И еще одно «да» мы слышим от стоящего в дверях маленького Гены, он тоже здесь.
— «Тройка Пик» временно прекращает свою борьбу. Она выполнила то, что было в ее силах, — с некоторым пафосом произношу я. — Наши встречи прекращаются, и только в крайнем случае и с большой осторожностью мы можем что-то сообщать друг другу. Будьте бдительны, друзья!
Провал
Уже отгремела Сталинградская битва, Ленинград уже свободен от блокады, противника теснят с Украины, прошло совещание союзников в Ялте, и вот-вот должен открыться «Второй фронт» — в воздухе запахло окончанием войны, победой. Пришел план возвращения института в Ленинград. «Неужели и нас могут взять с собой?»
Однажды мама приходит с работы совершенно убитая. Вечером она нам с сестрой шепотом рассказывает ужасную новость. Директор института Спихина вызвала маму к себе и под большим секретом сообщила ей, что в институт приходил сотрудник КГБ, что-то спрашивал о маме в отделе кадров и долго рассматривал ее личное дело.
— Это они как-то догадались, что я по паспорту немка и решили проверить.
А у меня же в голове совсем другое: «Они как-то напали на след „Тройки Пик“, и след этот ведет в институт».
Спихина советует маме срочно уехать из Кокчетава, она может перевести ее в другой филиал в городе Коканд в Узбекистане. О командировочном удостоверении, которое она маме выдаст, а также о месте, куда она переедет, никто не будет знать. Спихина — героиня, на такое в то время редко кто из членов партии мог бы решиться.
Пришла весна. Я держу последние выпускные экзамены за среднюю школу и получаю «золотой аттестат» — теперь я могу без экзаменов поступить в технический институт и сразу же переехать к месту учебы. Как это все одно с другим счастливо соединилось!
Я спешу, подаю документы сразу в три института: в Ташкенте, Казани и Саратове. Все эти институты были эвакуированы из Ленинграда, и значит, скоро смогут туда возвратиться. Уже через неделю пришел официальный ответ из Ташкента, что я принят в Ленинградский электротехнический институт и меня ждут. Значит, моя почта еще не находится под слежкой! Моя сестра, уже два года тому назад окончившая школу, также принята в Ленинградский университет, находящийся пока в Саратове. Я узнал, что отец Юры со всей семьей возвращается через месяц в Ленинград. Итак, останутся только двое: Альберт и Гена, у них нет возможности выехать. Встречаться друг с другом мы уже опасались: могла быть персональная слежка.
