М Стрешинский - Генерал Симоняк
Сокур повернул голову и увидел группу людей, которые бежали, видимо, не разбирая дороги... Друзья скорее почувствовали, чем поняли, - это не свои. Подпустили поближе. Ну да, бежали финские солдаты. И бойцы почти одновременно открыли огонь.
Несколько минут было тихо. А затем снова появилось трое финнов.
- Возьмем живыми, - решил Петро Сокур.
Финские солдаты, услышав повелительное руки вверх, в растерянности остановились. Сокур наставил на них автомат, Андриенко отобрал оружие и показал рукой на окоп:
- Сюда лезьте!
Опять перед секретом замаячило несколько фигур;
- Видишь? Брать больше некуда... - сказал Сокур.
- Полоснем их.
И полоснули бы, не раздайся громкий окрик:
- Сокур!.. Андриенко!.. Где вы?
Комсомольцы узнали голос отделенного и поднялись в полный рост.
- А мы вас чуть в покойники не записали, - обрадовался Бондарец, увидев бойцов. - Это ваша работа?
Сержант показал на трупы, которые лежали вокруг окопа.
- Ну, пошли! Поработали вы тут на славу.
- Подожди, сержант, трофеи надо захватить.
Андриенко нагнулся к лазу в окоп, крикнул:
- Выходи!
Пленные по движению его руки поняли, что от них требуется, и один за другим полезли наверх.
- Вот теперь можно идти, - сказал, построив пленных, Сокур.
...К именинникам первого боя Симоняк приехал на следующий день. Стояло раннее утро. Дремотную тишину изредка нарушали редкие артиллерийские выстрелы.
Шел Симоняк по хорошо знакомой тропке и почти на каждом шагу видел следы недавнего боя: то глубокую воронку, то обезглавленное дерево, то обгорелые куски бревен.
У входа на ротный командный пункт Симоняк встретил политрука Сергея Кузьмина. Он вертел в руках трофейный финский автомат.
- Осваиваешь?
Кузьмин повернул голову и, увидев комбрига, выпрямился:
- Так точно! Немудреная штука. Тут у нас порядком таких.
- Раздайте их по отделениям. Не помешают... Где командир роты?
- Отдыхает. Всю ночь с саперами лазал. Проволочные заграждения поправляли, новые мины ставили.
- А люди как после боя?
- Настроение у всех хорошее. Крепко дрались, никто лицом в грязь не ударил.
- Лучших представьте к награде.
Кузьмин сразу же стал называть фамилии отличившихся: Иван Емельянов, Петро Сокур, Алексей Андриенко, Иван Исаичев...
- А как Бондарь? - поинтересовался комбриг.
- И он не подвел.
Пока комбриг разговаривал с политруком, кто-то разбудил ротного, и Хорьков, лихо заломив пилотку на своей огненной шевелюре, подбежал к Симоняку.
Зашли в блиндаж. Ротный развернул карту и подробно рассказывал, как проходил бой в ночь на 1 июля. Симоняк изредка задавал вопросы. Хорьков и Кузьмин чувствовали: доволен ротой комбриг.
Противник наступал на ее участке усиленным батальоном, намереваясь прорвать нашу оборону, захватить Лаппвик, открыв тем самым путь крупным силам ударной группы Ханко. У самой границы стояла наготове дивизия с танками и самоходными орудиями, готовясь ринуться через брешь к городу и порту. Но брешь пробить не удалось. Шюцкоровцы полегли у противотанкового рва, повисли на проволочных изгородях.
Заговорили об уроках первого боя. Противника отбили, но ведь не всё шло ладно. Неустойчивой оказалась телефонная связь, слабо разветвлены траншеи и ходы сообщений, уязвимы некоторые огневые точки.
- Кое-чего мы, признаться, недоглядели, - сказал Симоняк. - Исправим. И вы тут не сидите сложа руки. Думайте, как еще сильнее укрепить оборону.
Прощаясь, Симоняк сообщил, что командование базы и бригады объявляет благодарность всему личному составу роты.
В лесу комбриг встретил взвод Анатолия Репни. Саперы, выбрав небольшую полянку за скалой, обтесывали здоровенные бревна.
- Что вы тут мудрите, архимеды?
- Новый сруб для дзота, - объяснил Репня. - Один уже поставили. Вызвал меня майор Путилов и говорит: Не мешало бы неподалеку от огневой точки четыреста восемьдесят, - это в роте Хорьковаг - соорудить еще одну. Я не приказываю. Знаю, как это трудно и опасно. Противник в пятидесяти метрах. Но точка очень нужна. Поговорили мы во взводе, и взялись. Вчера в тылу, вот тут же, заготовили сруб. Вечером перевезли. Главное было, чтоб не услышали там. Как машина подъезжает, мы пальбу начинаем из автоматов и пулеметов, заглушаем шум мотора. Попросили еще, чтобы миномет открывал огонь... От машины уже на себе бревна таскали к котловану. Установили сруб, но ведь надо бревна скреплять скобами. Финны как раз из миномета станцию Лаппвик обстреливали. Мы к выстрелам и приноровились. Под них колотили. Так провозились всю ночь. Утром докладываю начальнику штаба, он не верит. Быть, говорит, не может! А дзот-то стоит. Сейчас мы уже за новый сруб принялись.
Комбриг похвалил:
- Хорошо воюете своими пилами и топорами. А воевать еще ох как много придется! Начинаем только...
- А как на других участках были бои?
- Были. И на острова финны пробовали высадиться. Не прошли. Но у вас они наносили главный удар и потерпели главное поражение.
Гангут в огне
На островок Крокан обычно добирались в темноте. До финнов отсюда, как говорили солдаты, камнем добросишь. А камня на островке, кстати сказать, более чем достаточно. Весь островок - сплошная гранитная глыба. Лишь кое-где высились на нем одинокие сосны, обвивавшие корнями крутые склоны.
На Крокан ездили редко. Подвезут на шлюпке патроны, продукты, и потом неделю там никто не показывался. Стояло на островке одно отделение из роты лейтенанта Четверикова. Еще до боев построили из камней и бревен основательное убежище. Сейчас оно верно служило бойцам, укрывало от снарядов, которые часто прилетали с неприятельского берега и с грохотом дробили скалу.
Симоняка, когда он собрался на Крокан, командир батальона капитан Иван Пасько пробовал отговорить:
- Не следует вам туда ехать. Противник совсем рядом, слышит даже плеск весла и сразу начинает обстрел.
- Ладно, капитан. Ночь темная.
Две недели назад, 3 июля, финны пытались захватить Крокан. Орудия противника открыли бешеный огонь по скале, и под его прикрытием двинулись катер и шлюпки с десантом...
Финны были еще на воде, когда наши бойцы открыли по ним пулеметный огонь. Потопили шлюпку, затем другую. Одному взводу всё же удалось зацепиться за Крокан, он дошел до середины острова. Но там опять ударили пулеметы, полетели гранаты. Десантники бросились к берегу, а наши догоняли их, били прикладами, кололи.
Симоняк решил навестить героев этого боя. Лодка уткнулась в песок, и тотчас возле нее возникла темная фигура в каске. Пасько, выпрыгнув на берег, что-то сказал часовому и повел гостей к центру Крокана, где находилась огневая точка.
Симоняк вошел в блиндаж, освещенный ярким светом карбидной лампы.
