Гайра Веселая - Судьба и книги Артема Веселого
«На экзаменах [Артем Веселый] не справился с математикой, и по русскому языку были огрехи, — вспоминала бывшая студентка института А. Смирнова-Козлова. — Когда спросили Брюсова, как быть, тот ответил:
— Ничего, Артем Веселый и без математики будет хорошо писать…» 7
Из воспоминаний Петра Чихачева
За двенадцать лет знакомства с ним я не видел его хохочущим, поющим или каким-то иным способом выражающим веселье.
Высокий и широкий в кости, коротко стриженный, с темными усами щеточкой, он был угрюм и диковат. […]
Два года мы жили с ним в студенческом общежитии на углу Домниковской улицы и Каланчевской площади. За это время я мог наблюдать Артема Веселого и в быту, и в творчестве […]
Для всех нас, его товарищей, Артем Веселый был примером трудолюбия, непостижимого писательского подвига 8.
Артема печатают не только молодежные журналы, но и «Правда», «Рабочая газета», самарская «Коммуна». Его целиком захватила литературная работа, поэтому занятия он посещал нерегулярно, правда, лекции Брюсова старался не пропускать.
«В институте мы бывали редко, — вспоминал Алексей Костерин. — Неудивительно. Пять лет революционный шторм бросал нас из конца в конец страны […] Мы принесли с фронтов не только жадность к жизни, стихийный порыв к новому, но и полную уверенность, что вершины социалистической культуры мы возьмем также штурмом, и с тем же боевым кличем — „даешь!“. Вероятно, в качестве протеста против институтских требований, против редакторов и педагогов, требующих внимания к запятым, но не дающих „живой и мертвой воды“ творчества, Артем поместил в журнале „Молодая гвардия“ отрывок из „Рек огненных“ без единого знака препинания.
— Слово должно играть и сверкать, а не запятые и всякие восклицательные знаки! — говорил Артем» 9.
Обнаруженное у Артема еще на флоте неблагополучие с легкими, обострилось зимой 1923 года. Неудивительно, он, как и многие студенты в общежитии, жил впроголодь. Мало что изменилось с осени 1921 года, когда он писал «обедаю раз в два дня, завтраков и ужинов не признаю принципиально».
В 1923 году Правление Брюсовского института просит Госиздат взять шефство над учебным заведением, готовящим «свободных художников слова».
Среди других сведений о ВЛХИ В. Я. Брюсов, подписавший письмо директору Госиздата О. Ю. Шмидту, сообщал, что «стипендиаты в количестве 60 человек в большинстве случаев не имеют побочных заработков, получают стипендию в сумме 90 рублей и паек, состоящий из муки и растительного масла, причем из этих же сумм стипендиаты обязаны оплачивать расходы по доставке пайка» 10.
Самарский писатель Иосиф Маркович Машбиц-Веров, учившийся в Брюсовском институте, рассказал в шестидесятых годах: недавно до него дошли слухи, что в свое время нескольким студентам (точно известно, что троим — Артему Веселому, Михаилу Светлову и Михаилу Голодному) дополнительную стипендию платил Маяковский, о чем знал только Брюсов.
Возможно, это легенда.
Из воспоминаний А. Смирновой-Козловой
О студентах Валерий Яковлевич действительно очень заботился. Тревожиться ему было отчего. Вот, например, такое заявление в стипендиальную комиссию:
«Ввиду того, что я, начиная с августа, систематически голодаю, вследствие чего около двух месяцев болел (периодически), на службе нигде не состою. Литературный заработок почти ничтожный, — за два месяца написал одно стихотворение. Прошу зачислить меня на стипендию, ибо иначе я не только не смогу учиться, а просто околею с голоду…
Михаил Голодный» […]
Если полистать личные дела других бывших студентов-брюсовцев, обнаружатся от времени пожелтевшие клочки бумаги, на которых изложены просьбы помочь обмундированием, талонами на трамвай, на столовую и т. д. Все были раздеты, разуты 11.
В комиссию по распределению обмундировки
Заяв.
Прошу выдать ботинки и штаны с пиньжаком.
АРТЕМ ВЕСЕЛЫЙ
4/ IV 24.
Резолюция: Выдать.
Брюсов узнал, что Артем Веселый серьезно болен и даже собирается оставить учебу.
Встревоженный Валерий Яковлевич, — продолжает А. Смирнова-Козлова, — вызвал Веселого к себе, уговорил не уходить из института, взять отпуск, а Козлова, которого назначили освобожденным парторгом, Брюсов попросил:
— Пожалуйста, достаньте путевку Веселому, его надо серьезно лечить.
Артем взял отпуск на несколько месяцев и, не дожидаясь путевки, укатил собирать материалы об Одиннадцати армии и революционном движении на Кубани, в Черноморье, Ставропольской и Терской областях.
Вернувшись из отпуска, Артем Веселый пишет заявление в учебную часть ВЛХИ:
Прошлый год более трех месяцев провалялся с больными легкими. В начале мая уехал на юг. Там не было возможности подготовляться: в результате ни одного зачета я не сдал.
Для меня интересно специальное [творческое] отделение и практическая работа по художественной прозе, а потому прошу перевести меня на второй курс с обязательством сдать зачеты за первый, по мере возможности, до Нового года.
За последние полгода напечатал:
«Молодая Гвардия» № 1. Сколок с романа «Реки огненные».
«Пролетарское студенчество» № 1. Вторую часть романа.
№ 2. Рассказ «Зеленя».
«Юный коммунист». Три рассказа.
Рассказ «В деревне» премирован ВЛХИ на Октябрьском конкурсе 22 г.
Повесть «Хлеб» кончаю.
25/IX-23.
Н. Кочкуров (Артем Веселый) 12
Молодежь покупать книги не имела возможности, а студенческие библиотеки были в плачевном состоянии.
В начале 1923 года В. Я. Брюсов сетовал, что институт «не имеет не только специальной библиотеки, но и библиотеки общего характера, располагая лишь случайным собранием книг бывшей частной библиотеки Соллогуба».
Брюсов просил Госиздат помочь пополнить библиотеку. На письме Брюсова имеется резолюция О. Ю. Шмидта: «Я сговорился с представителями, что дадим немного книг» 13.
Директор книжного магазина МК комсомола на Тверской улице, 15-летний комсомолец Лев Гурвич, был знаком с Артемом, как уже было сказано, по работе в «Юношеской правде». «Николай Кочкуров часто заходил в магазин, мы разговаривали о книгах, — вспоминал он. — В виде исключения я давал ему книги для прочтения с уговором вернуть в срок и в чистом виде. Николай всегда этот уговор соблюдал».
