Антон Вильгоцкий - Кто такая Айн Рэнд?
«Мой герой, конечно, очень далек от него. Внешне он похож на Хикмена, но его нутро устроено по-другому. Его психология гораздо глубже и шире. Это – Хикмен, у которого есть цель в жизни. И без печати вырождения на лице. Точнее будет сказать, что моделью для Ринахана послужил не Хикмен, а то, чем Хикмен предсталялся мне».
В образе Ринахана проявились также и явные ницшеанские элементы. «Он имел подлинную, врожденную психологию сверхчеловека», – писала Рэнд в рабочих заметках. Для нее сверхчеловеком являлся тот, кого нисколько не волновали мысли, чувства и мнения других людей. Ее описание Ринахана было похоже на то, как она однажды описала саму себя в детстве: «Он родился с прекрасным, свободным, светлым сознанием – и следствием этого стало полное отсутствие у него общественного инстинкта или стадного чувства. Он не может понять значения и важности других людей, необходимости общения с ними – потому что у него нет нужного органа для этого понимания».
Впрочем, свойственное Рэнд понимание сверхчеловека как сильной личности, которая ставит себя выше общества, было и остается популярной, но достаточно поверхностной трактовкой ницшеанской концепции. Что заслуживает отдельного упоминания – так это сделанный ею акцент на эмоциональной холодности и отчужденности Ринахана. Искренне восхищаясь крайним эгоцентризмом своего персонажа, сама Рэнд, тем не менее, выбрала для себя профессию, мерилом успеха в которой является не что иное как популярность в обществе. Противоречие между исповедуемыми ею взглядами и целями, которые она перед собой ставила, привело к болезненной фрустрации. «Нужно показать, что человечество является мелким и незначительным, – писала она. – Что оно глупое, и глупость его сродни той тяжелой, душной и непреодолимой глупости, с которой рождается умственно отсталый человек». Ярость и фрустрация, порожденные столкновением ее взглядов и интересов, были одной из основных сложностей в писательской карьере Айн Рэнд.
И эта горечь, несомненно, была выпестована ее интересом к Ницше. Если судить по ее дневникам, в период безработицы Рэнд находила утешение, перечитывая его работы. Ее заметки пестрят такими фразами, как «Ницше и я думаем» или «как говорит Ницше». Ее авторский стиль также стал похож на манеру повествования немецкого философа. Что еще более характерно, свойственный Ницше элитизм усилил ее собственный. Как и многие другие его почитатели, Рэнд никогда не сомневалась в том, что она входит в число творцов, художников, преобразователей – потенциальных сверхлюдей, о которых говорил Ницше.
В какой-то момент Рэнд поняла что, несмотря на всю вдохновляющую силу идей Ницше, ее страстное увлечение ими сказывается на ее творческих способностях негативным образом. Идея сверхчеловека засела в ее сознании так сильно, что это начало превращаться в проблему. Она пыталась сопротивляться: «Постарайся отрешиться от своих мыслей – забыть все высокие идеи, амбиции, сверхчеловека и тому подобное. Попытайся проникнуть в психологию обычных людей, когда ты думаешь о сюжетах своих историй».
Айн Рэнд не слишком далеко продвинулась в планировании «Маленькой улицы». В конце концов этот проект оказался чужд ее воззрениям. Рабочие наброски романа не были датированы, но вероятнее всего, они были сделаны в тот короткий период, когда она чувствовала себя особенно беззащитной перед лицом жестокого мира. Этот роман не был написан – ведь целью литературного творчества для Рэнд было не столько осуждать ненавидимое, сколько прославлять любимое.
Позднее, когда период бедствий и неустроенности в ее жизни закончился, Рэнд написала в свободное от работы время киносценарий под названием «Красная пешка», мелодраматическую любовную историю, действие которой разворачивалось в Советской России. Имевший хорошие связи в кинобизнесе сосед помог передать сценарий агенту, а Рэнд воспользовалась своим служебным положением в RKO, чтобы задействовать неофициальные каналы. Она отправила свою работу сценаристу со студии Universal, Гувернеру Моррису[3], писавшему также бульварные романы и рассказы для журналов. Она не была с ним знакома, но его лихо закрученные сюжеты всегда ее восхищали. Получив корреспонденцию от никому не известной костюмерши, Моррис страдальчески вздохнул – но, к его удивлению, сценарий ему понравился. После, встретившись с Рэнд, он провозгласил ее гением. Когда в 1932 году Universal купили «Красную пешку», Моррис сделал все, что мог, и уговорил руководство студии нанять Рэнд в качестве сценариста. Студия заплатила ей семьсот долларов за сценарий и еще восемьсот – в порядке восьминедельного контракта на написание еще одного.
Сценарий «Красная пешка» вобрал в себя многие из тем и забот, волновавших Рэнд в тот период времени, а его центральной темой стало зло, которое несут в себе диктатура и тоталитаризм. Действие этой истории разворачивается на отдаленном тюремном острове в Сибири, в начале 1920-х. Туда прибывает на лодке стройная, прекрасная и надменная американка по имени Джоан, которая является тайной женой самого дерзкого из местных заключенных – русского инженера Михаила Волконцева, который был арестован за то, что проявил себя слишком способным, управляя советской фабрикой. Надеясь помочь своему мужу освободиться, Джоан отправилась на остров после того, как прочитала объявление, которое разместил в газете комендант тюрьмы Кареев, желающий найти себе жену, чтобы скрасить одиночество и скуку. Джоан старается изо всех сил, чтобы соблазнить коменданта – и он страстно влюбляется в нее, захваченный подсказанной ею идеей о том, что каждый человек – включая его самого, Кареева – имеет право наслаждаться радостями жизни. Когда он узнает, что на самом деле эта женщина является женой заключенного, Рэнд вводит в повествование психологическую интригу. Ни гордый коммунист, ни бунтарь-супруг не могут быть уверены, кого из двоих в действительности любит Джоан – до тех пор, пока в последней сцене она не предает одного из них.
В конце концов удача повернулась к Рэнд лицом. До экрана «Красная пешка» так и не добралась, но к сценарию проявили интерес несколько знаменитостей, что вызвало шквал публикаций в прессе. «Русская девушка поймала удачу за хвост в Голливуде», – гласил заголовок в Chicago Daily News. И это действительно было так. Работа сценариста была гораздо более прибыльной, чем прозябание в костюмерном отделе – и к концу года Рэнд была достаточно обеспеченной, чтобы оставить работу и посвятить писательству все свое время. Следующие два года стали для нее очень продуктивными. В 1933 она написала пьесу «Ночью 16-го января», а в следующем году завершила работу над своим первым романом «Мы – живые». В 1933 она также узнала от кузины, что ее бывший возлюбленный, Лев Беккерман, женился, потом развелся и женился снова – оба раза на непривлекательных, неряшливых, приземленных женщинах. Рэнд была шокирована этим, как она вспоминала в 1960: «Вся эта история со Львом до сих пор остается незаконченной в моем сознании. Моим единственным объяснением его выбора партнерш может быть то, что я написала о Лео в книге «Мы – живые». С его стороны это было намеренное саморазрушение, он осознанно обрек сам себя на эту посредственность, поскольку понимал, что высокие идеалы, к которым он стремился, были невозможны там, в жестоком мире коммунистических репрессий».
