Георгий Данелия - Кот ушел, а улыбка осталась
«Кошмар! Неужели этот?! — подумал я. — Все. Конец картине. А давай так: орел — снимаю, решка — нет».
Я достал из кармана монетку, раскрыл руку — орел!
— Знакомься Гия, Жерар Дормон, — Саша Хайт подвел к столику актера. — Сценарий ему понравился, он в самолете прочитал.
— Это хорошо, — я встал, пожал гостю руку. Сели. Смотрим друг на друга. Молчим.
— Что будете заказывать, Жерар? — спросил Саша.
— Спасибо, я поел в самолете, — голос у него был красивый.
— Жерар, чтобы вы не нервничали и я тоже, давайте договоримся, на роль Мераба я вас утвердил, — сказал я.
— Так сразу? — удивился Жерар.
— Да. Завтра вас подстрижем, покрасим и усы попробуем.
— Усы я сам отпущу, — сказал Жерар и улыбнулся.
Улыбка у него был обаятельная.
Жерара подстригли и покрасили, а усы он отпустил сам.
Я полетел с ним в Тбилиси. Водил по городу. К родственникам. К знакомым. Мои друзья научили его пить из перевернутого стакана, рога, вазы и аккуратно вычищенного арбуза. Побывали на базаре. В серных банях. Знакомил его с грузинской едой. Перестройка в Тбилиси началась с того, что открылось несколько частных ресторанчиков, там было все вкусно, уютно, презентабельно. И дико дорого! Ходили туда в основном «деловые». Вкусно можно было поесть и за городом в фанерных сарайчиках, цены там были приемлемыми, но возить гостя из Франции в сарайчик мне не хотелось. В остальных ресторанах города, как и в других городах Советского Союза, — общепит (скудное меню). Поэтому обедать Жерара я водил в частные ресторанчики, а ужинали мы, как правило, в гостях. Позже в интервью французскому телевидению Жерар сказал, что очень благодарен мне за то, что я показывал ему жизнь в Советском Союзе и Тбилиси как она есть, ничего не приукрашивая. И обедать его водил не в дорогие рестораны, а в простые бистро, куда ходят таксисты и другой рабочий люд. Там он подсмотрел для своего героя манеру разговаривать, сердиться, пить, есть.
А мне стало обидно, что Жерар, оказывается, все это время думал, что я вожу его в забегаловки.
ADIDAS
Художницей по костюмам с советской стороны была Катя Шишлина. Еще в Москве она одела Жерара как Яшу. Костюм и рубашка швейной фабрики имени Розы Люксембург, сандалии, соломенная шляпа — все из костюмерной «Мосфильма».
Подготовила она вариант и на Мераба. Кожаная куртка, джинсы, ковбойка, кеды (ковбойку и кеды купила в ЦУМе), а кожаную куртку и джинсы взяла на время съемок у своего отца, моего приятеля Николая Шишлина. Жерар примерил все и сказал, что куртка чересчур элегантная. Мераб таксист. Куртка должна быть простой и удобной.
Когда приехала французская группа, выяснилось, что Люси, художницу по костюмам с французской стороны, Константин перед самым вылетом уволил, и вместо нее в Тбилиси прилетела высокая девушка Мадлен. Ее разместили в трехкомнатном люксе гостиницы «Тбилиси». Мы с Жераром и Зурабом Качкачишвили (переводчиком) пришли на примерку. Мадлен привезла рубашки, брюки, пиджаки, спортивные костюмы, обувь разных размеров, джинсы, ковбойку и кожаную куртку для Мераба. Жерар надел куртку, повертелся перед зеркалом и сказал:
— Это тоже не то.
— Люси дала мне эту, — сказала Мадлен.
— Вот, — Жерар показал пальцем на меня. — Нужна такая.
— Пожалуйста, месье Данелия, можно мы примерим, — попросила Мадлен.
Я снял свою легкую курточку, которую купил в Израиле на базаре за пять шекелей, и Мадлен надела ее на Жерара.
— И такую же рубашку, — показал на меня Жерар (на мне была тонкая джинсовая рубашка).
— Рубашка есть! Вот! Примерьте. — Мадлен показала ковбойку.
— Это бежевая. К куртке не подойдет.
— А вы хотите синюю? Сейчас, — Мадлен начала нервно рыться в вещах, она волновалась. — Вот.
— Эта рубашка женская, пуговицы на левой стороне! — сказал Жерар.
— Ой, я не обратила внимания! Месье Данелия, извините, пожалуйста, можно месье Дармон примерит вашу рубашку?
— Можно, — сказал я, расстегивая рубашку. Жерар примерил рубашку.
— Может быть, Георгию Николаевичу и штаны снять? — пошутил Зураб. — Мадлен, ты скажи, не стесняйся!
— Лен? — тут же спросил Жерар.
— Лен, но тебе они будут коротки, — сказал я.
— А запаса там нет? Мадлен, посмотри, — сказал Жерар.
Мадлен опустилась на колени, пощупала край штанины, вывернула.
— Тут запас есть, — сказала Мадлен.
— Давай примерим, — сказал Жерар. Я снял брюки, протянул Жерару:
— Трусы тоже снять? — поинтересовался я.
— Месье Жерар? — Мадлен вопросительно посмотрела на Жерара.
— Трусы не надо, — сказал Жерар, надевая мои брюки, — трусы не видны.
На Жерара надели все, что было на мне. Я остался в одних трусах. Жерар посмотрел на себя в зеркало и сказал:
— Это то, что я хотел.
— На этом останавливаемся? — спросила Мадлен.
— На этом, — сказал Жерар.
— А я в чем буду ходить?
— Месье Данелия, не волнуйтесь. Сегодня же я пойду в супермаркет и куплю все в нескольких экземплярах.
Купит она, разбежалась! Куртку я покупал в Тель-Авиве, брюки в Вене, а рубашку в Сингапуре. Естественно, в тбилисских магазинах ни она, ни Катя Шишлина не нашли ничего похожего. Точно такую куртку, рубашку и брюки ни она, ни Катя Шишлина не смогли найти и в Москве, и в Вене, и в Израиле.
Так и снимался Жерар в моих вещах.
Между прочим. Обычно для героя фильма костюмеры держат несколько одинаковых рубашек, брюк, пар обуви. После каждого съемочного дня рубашку надо стирать, а брюки и куртка могут порваться или вообще износиться. У нас было 60 съемочных дней, значит, шестьдесят раз мы стирали эту рубашку. Естественно, она еле держалась, мы берегли ее как зеницу ока. Представьте себе: герой открывает дверь, на нем одна рубашка, и входит в комнату, на нем рубашка такая же, но чуть-чуть другого цвета и чуть-чуть другого фасона воротник — это сразу же бросится в глаза.
За день до начала съемок в Тбилиси прилетел Константин и сказал, что на Мерабе обязательно должны быть кроссовки фирмы «Adidas». (Он заключил договор с фирмой на скрытую рекламу.) До этого Жерар хотел сниматься в своих старых кедах. В Тбилиси «Adidas» в то время можно было купить только на рынке. Мадлен и Катя купили три пары (с запасом). Жерар примерил все три и сказал, что в этих кроссовках сниматься не будет.
— Почему? Они очень хорошие, — сказал Константин.
— А ты надень!
— Пожалуйста!
— А теперь пройдись!
Пройтись Константин не смог, подошва не сгибалась.
