Евгенией Сомов - Обыкновенная история в необыкновенной стране
— И здесь Асадчий увидел Раю, стоящую у автомашины.
— Раиса Михайловна, объясните же ему, кто я.
— Подлец ты, вот кто ты!
— Вот видишь, какая ты неблагодарная. Ведь в свое время я тебя от областной ревизии спас. Помнишь, какую недостачу у тебя нашли?
Его посадили в машину на переднее сидение, а сзади устроились мы трое.
Дежурный по милиции обомлел, когда увидел задержанного прокурора. Он стал сразу же названивать своему начальнику, тому самому, которого оскорбил в свое время Асадчий. Начальник милиции приехал, послал следователя и фотографа на место происшествия, а сам стал снимать допрос с прокурора: «Фамилия!.. Не расслышал, говори громче!». Теперь Асадчий был в его руках!
Куда девалась презрительная улыбка прокурора? Он стал бледным и печальным. Взгляд его остановился на мне:
— А ваше дело мы закрыли, так что гуляйте свободно!
— Да, сегодня вредителем советской власти оказались вы, господин прокурор. И это вам не цыплята, это огромный заповедный лось.
Конечно же, судить его не стали, хотя дело побывало в Областном суде: ворон ворону глаз не выклюет. Даже из партии его не исключили — такие там нужны, на все для нее готовые. Но, как видно, в стране все-таки стало что-то меняться: его сняли с должности и лишили звания советника юстиции.
Уже через месяц дошли до нас слухи, что подобрало его Министерство внутренних дел и направило служить в лагеря надзирателем. Откуда вышел — туда и вернулся.
После смерти Сталина многие почувствовали, что дальше так жить нельзя, должно что-то произойти в этой отрезанной от всего мира стране с восемью миллионами заключенных ГУЛАГа. Драку в Кремле проиграл главный палач, Лаврентий Берия. По иронии судьбы теперь он был ложно обвинен в «шпионской деятельности в пользу США» и вскоре расстрелян. В роли Первого Секретаря появилась мало известная ранее личность — Никита Хрущев. Берия уже успел сфабриковать на него дело об измене Родины, но тот его опередил. Теперь шли чистки и перестановки на всех этажах власти. Карательная политика КГБ была объявлена ошибочной, начались пересмотры политических дел, амнистии, помилования, дабы разгрузить переполненные лагеря и смягчить критику со стороны Запада. Партия примеряла новый либеральный наряд.
Мне плохо спалось, я чувствовал, что что-то должно произойти и в моей судьбе. Раиса утром мне рассказывала, что я по ночам иногда произношу целые речи. Голова моя действительно раскалывалась от будоражащих мыслей и ощущения близящегося освобождения.
Предчувствия меня не обманули. Однажды почтальон вручил мне телеграмму от мамы. Как только я прочитал ее, все закружилось, и я сел прямо на землю, где стоял. В телеграмме я прочел: «дело пересмотрено верховным судом ты свободен целую мама».
Как все странно на этом свете устроено, ведь я же уже приготовился стать сибиряком, завести корову, большой огород и коротать свои дни в этой глуши, ведь я сослан сюда навечно. Я обошел вокруг дома, майское солнце слепило глаза, на моем невспаханном огороде топтались грачи, что-то отыскивая в земле, а далее шла гладь озера, недавно освободившегося ото льда. За ним большие сопки, покрытые лесом. Все, казалось бы, то же, что и всегда, но я уже смотрю на это другими глазами, глазами свободного человека, и только теперь чувствую, как здесь красиво.
Паспорт мне выдали через месяц, и мама ждала меня в Ленинграде. Украденных лет не вернуть, но я молод и должен учиться, должен поступить в университет. Экзамены в августе, нужно ехать и готовиться к ним. Нет терпения и времени продавать дом, его продаст Рая и затем приедет ко мне, чтобы поступить в финансовый институт.
С маленьким чемоданом в правой руке и с Гейшей на поводке в левой, я отправился в путь навстречу новой свободной жизни.
При пересадке в Москве свободных мест в поезде на Ленинград не оказалось, есть только случайные места в ночном экспрессе «Красная стрела», в котором тогда ездили только советские чиновники. Простые смертные могли получить лишь случайно оставшееся место перед самым отходом поезда, и то по цене, равной их зарплате. На покупку этого билета ушла немалая часть оставшихся у меня денег.
После лагерных бараков и сибирских изб мягкий вагон «Красной стрелы» показался мне волшебным сказочным дворцом. В моем купе обитые плюшем стены, зеркала, ковры: все это стало давить на меня. Я сел и задумался: «Там за колючей проволокой изнемогают на тяжелых работах миллионы людей, а здесь, используя этот труд, в роскоши живет советская элита». И в эту минуту я почувствовал, что буду продолжать бороться против них, чего бы мне это ни стоило.
В купе постучали, и в дверях появился проводник, одетый в элегантную униформу.
— Чай желаете или кофе? Есть бутерброды с паюсной икрой, севрюгой, московской колбасой.
— Да несите все что есть, — ответил я в рассеянности.
И когда он уже повернулся выходить, шальная мысль ударила мне в голову:
— А шампанское у вас есть?
— Найду… — Он скрылся за дверью.
Гейша в отличие от меня сразу же освоилась с новой обстановкой, она развалилась в центре на ковре и задремала.
Вскоре бутылка «Советского шампанского» оказалась у меня в руках. Опыта открывать такие вещи у меня не было. Я долго возился с бутылкой, пока, наконец, фонтан пены не ударил мне прямо в лицо, брызги долетели до Гейши, так что она попятилась к дверям.
— За свободу! — поднял я бокал. — За нашу свободу! — сказал я Гейше и выпил его до дна.
Гейша этого явно не поняла, она смотрела на аппетитные бутерброды. От икры она отказалась, а вот московская колбаса пошла хорошо. В эту минуту поезд мягко затормозил, и в коридоре послышалось: «Бологое!». Единственная остановка поезда на всем его пути до Питера.
В моей охмелевшей голове мысли мешались: «А все-таки интересна жизнь в этой стране! Видимо, еще и потому, что она непредсказуема. Ведь страна-то необыкновенная!»
Примечания
1
Спасибо.
2
«Земля и Воля» — политическая организация в России конца XIX века, проповедовавшая мирный путь демократического преобразования русской деревни путем широкой просветительской пропаганды среди наделения.
3
Имеется в виду взрыв бомбы на Екатерининском канале в Петербурге в 1881 году, организованный «Народной Волей», в результате которого был убит Император Александр Второй.
4
«Цветные» — слово из блатной «фени» (воровского жаргона, далее — «бф») 30–40 годов. «Цветные» — это «воры в законе», но только во время пребывания в лагерях, на воле такое обозначение не употреблялось.
