А. Махов - Микеланджело
Однажды к нему в мастерскую заявились посланцы герцога Алессандро с предложением следовать за ними. Поборов волнение, вызванное неожиданным вторжением, он всё же поинтересовался, куда его приглашают отправиться. Тогда один из незваных гостей пояснил, что герцог намерен с ним совершить инспекционную поездку за город для определения места строительства задуманной им новой крепости.
— Ведь ещё недавно вы занимались возведением оборонительных сооружений, и его светлость надеется, что ваш богатый опыт послужит для укрепления рубежей родного города.
Предложение, прозвучавшее как приказ, озадачило Микеланджело, но он быстро нашёл что ответить:
— Передайте герцогу, что от Его святейшества папы Климента я имею строжайшее предписание без его ведома не браться ни за какие проекты и заказы.
Услышав его решительный ответ, посетители молча тут же ретировались. Это был не простой визит, а проверка его лояльного отношения к существующей власти. От мыслей о грозящей ему опасности отвлекла смерть отца. Мессер Лодовико скончался 15 сентября 1534 года в возрасте девяноста лет с лишним, но в здравом уме и твёрдой памяти, если не считать обычных стариковских капризов и брюзжания. Будучи при смерти, родитель продолжал поучать Микеланджело, взяв с него слово не оставить своим вниманием младших братьев Джовансимоне и Сиджисмондо, хотя обоим было под шестьдесят. Умирающего отца особенно беспокоила судьба внуков — Франчески и Лионардо. Дав последние наставления, мессер Лодовико тихо почил в бозе.
Для Микеланджело это была тяжёлая невосполнимая потеря. Лишившись отца, который причинял ему немало неприятностей, он вдруг почувствовал гнетущую пустоту и свою боль выразил в незавершённом капитуле в терцинах, который был обнаружен и впервые опубликован в конце XIX века. Терцины вызвали восторг Р. Роллана, который привёл их целиком в прозаическом изложении в своей известной книге «Жизнь Микеланджело».
Среди остальных крупных поэтических откровений в октавах, секстинах и терцинах эта поэма звучит почти исповедально, настолько в ней глубока печаль и искренно выражена любовь Микеланджело к отцу и брату, которую при жизни он так и не успел высказать, безраздельно отдаваясь искусству…
Печали сердце не стряхнуло прах.
Вконец придавленное злой судьбою,
Надеясь горе потопить в слезах,
Как вдруг пришлось расстаться и с тобою.
Неотвратимый жизни поворот
Безжалостно пытает нас бедою,
Подтачивая жизненный оплот.
Сперва твой сын навеки мир оставил,
Теперь тебя оплакивать черёд.
Держались оба вы достойных правил.
Моя любовь была к вам так сильна,
Что ваш уход вдвойне страдать заставил.
Душа о брате памяти полна,
Но в сердце отчий знак неизгладимый,
И вряд ли будет скорбь утолена.
Брат молодым покинул кров родимый,
А ты тогда уже был стар и сед,
И образ ваш живёт во мне единый.
Мы вместе прожили немало лет.
Так пусть мне мысль послужит утешеньем,
Что в жизни вы оставили свой след.
Пред неизбежным времени веленьем
Стихает боль, хотя не до конца,
И разум управляет чувств движеньем.
Но кто ж не плачет, потеряв отца?
В подлунной стороне всё в жизни тленно —
Таков закон Всевышнего Творца.
Как ни креплюсь я духом неизменно,
Неласкова ко мне природа-мать,
И участь на земле моя плачевна.
Пока одно сумел я осознать,
Что ты, отец, пройдя чрез испытанья,
Познал за муки Божью благодать.
Презрев мирские беды и терзанья,
Вознёсся ты, оставив сирых нас,
В заоблачные дали мирозданья.
Но и во мне луч веры не угас,
Хоть страх терзает душу изначальный.
Мы все обрящем мир в последний час.
Девяносто лет ты прожил — срок похвальный.
И вот обласкан солнцем, как дитя,
Ты, окрылённый, отошёл в путь дальний.
Своей душе свободу обретя,
Мне посочувствуй, мертвецу живому, —
Из корня твоего взошёл и я.
Навек сказав «прости» всему земному,
Ты вырвался из плена суеты.
Как не завидовать концу такому?
Оставил жизненные страхи ты.
Фортуна ваш порог не преступает —
С неё довольно нашей маеты.
Над вами вечность тишины витает;
Минуют все невзгоды стороной,
И неизбежность вас не удручает.
Ни солнца луч, ни свет земли дневной
Сиянье ваше не затмят отныне.
Бесстрастны вы, как ночь, к судьбе людской.
Отец мой дорогой, в твоей кончине,
Я вижу неизбежный свой исход,
Но страха перед смертью нет в помине.
Моя душа надеждою живёт,
Что в смертный час познает возрождение,
Когда Господь на небо призовёт.
Коль таково мне будет повеление
И сердце я в грязи не растопчу,
Оставлю грешный мир без сожаления
И радостно навстречу полечу,
Чтоб вечное с тобой обресть блаженство (86).
Со смертью отца ничто его больше не удерживало во Флоренции, а дальнейшее пребывание там было чревато опасностью. После отказа взяться за строительство новой крепости молодой деспот затаил на него злобу. Пришлось спешно привести в порядок все свои финансовые дела, побеспокоиться о близких, а самому незаметно покинуть налегке дом, словно идя на прогулку, дабы не вызвать подозрения у ищеек герцога Алессандро.
План бегства был заранее оговорён с новым смышлёным слугой Франческо Амадори по прозвищу Урбино, так как его родной городок Кастельдуранте находился неподалёку от этого города. Пока мастер будет прогуливаться, не вызывая ни у кого подозрения, слуга с небольшим баулом ожидал его на почтовой станции у Порта Романа с нанятым экипажем.
С болью в сердце Микеланджело оставил незавершёнными работы в капелле Медичи и в библиотеке Лауренциана, но оставаться дальше было бы безумием. Послушный внутреннему зову, который редко его подводил, он спешно расстался с любимым родным городом, ставшим для него смертельно опасным. Покидая родные места, вряд ли он полагал, что прощался с Флоренцией навсегда.
Глава XXV ПРОДОЛЖЕНИЕ РИМСКОЙ ЭПОПЕИ
Пресытившись, судьба добрее стала,
