Франсиско Мероньо - И снова в бой
Подходим к машине, покрытой камуфляжной сеткой. Механик докладывает подполковнику о проделанной работе. Витошников надевает парашют, молча забирается в кабину, долго проверяет приборы и наконец запускает мотор. Дает газ один раз, другой, третий и, убедившись в хорошей работе мотора, выруливает на край поля. По радио запрашивает разрешение на взлет. Я тщательно осматриваю взлетную полосу и, убедившись, что она свободна, отвечаю:
- Все в порядке, можно взлетать!
По звуку мотора определяю, что все идет нормально. Взлет прошел хорошо. Летчик убирает шасси и набирает высоту. Две тысячи метров. Мы все внимательно следим за полетом - механик, оружейник, комиссар, солдаты охраны и я с микрофоном в руке.
- "Ласточка"! "Ласточка"! Тридцать минут в полете... Как меня слышите?
Не отвечает. Может, отказало радио?
- "Ласточка"! "Ласточка"! Горючего осталось только на пять минут!
Самолет летит на высоте четыреста метров над полем. Вираж, заход, поворот, снова вираж...
- Что-то случилось, - говорит комиссар эскадрильи.
- Почему он не отвечает?
Из гнезда выходит лишь одна "нога".
- Что-то случилось с шасси!
Когда самолет находится над посадочным знаком "Т", из гнезда выходят две "ноги". Выхлоп черного дыма - и мотор останавливается. Управление этим самолетом весьма сложно, тем более если летчик на нем впервые.
Витошникову не удается выбрать прямую и самую длинную площадку на поле. Он пытается посадить самолет на большой скорости, но когда опускает закрылки, самолет "скачет" в воздухе и снижается вне поля на полотно железной дороги. Самолет летит по рельсам, несколько раз подпрыгивает и ударяется о землю. Подполковника Витошникова с тяжелым ранением головы отправили в госпиталь.
Так шли дни за днями. Самолет снова отремонтировали. Патрульные полеты вели: капитан Л. Г. Ампилогов, командиры второй и третьей эскадрилий лейтенант Воронцов и старший лейтенант Финогенов - на самолете И-16; Бланко, Бельтран и я - на "миге". Тренировали тех пилотов, которые еще не летали на "миге". В полк прибыл новый командир - майор Халютин. Подтянутый, серьезный. Говорит отрывисто и четко, но умеет и пошутить. Сегодня в столовой после полетов он подсел к нам. Девушка накрыла на стол, принесла обед.
- Знаешь, - сказал я Бельтрану, - я заметно поправился после того, как сюда прибыл. По-моему, это скорее санаторий, чем воинская часть.
- Почему тебе положили так мало мяса? - вдруг спросил майор.
- Почему мало?! - Я думал, он шутит. - Мне и половины этого хватило бы.
Однако майор уже спрашивал официантку:
- Где дежурный по столовой?
Подошел дежурный по столовой офицер Никулин.
- Какие нормы у испанцев в столовой?
- Как и у всех других, - ответил тот, немного удивленный вопросом.
- А у меня?
- Та же норма!
- Тогда почему такая разница в порциях? Сравни-ка сам!
- Извините, товарищ майор. Здесь, наверное, ошибка!
- Чтобы таких ошибок больше не было!
Официантка, несмотря на наши протесты, забрала тарелки и принесла другие, с новыми порциями.
После ужина мы обычно гуляем по единственной в деревне Бориково улице. Принарядившиеся девушки собираются здесь после трудового дня потанцевать и попеть под гармошку или гитару. Гитара здесь не меньше в ходу, чем в Испании. Некоторые думают, будто каждый испанец играет на гитаре, и когда мы признаемся в своем неумении, все очень удивляются. Мы поем испанские песни. Девушки танцуют русские танцы, а мы с Бельтраном показываем им румбу. Успех у зрителей превосходит все наши ожидания...
Вечером, когда есть время, мне нравится иногда побродить одному, послушать тишину... Люблю я и солнечные дни, когда взлетное поле сверкает цветами, а со стороны леса ветер доносит аромат хвои.
Вот и еще одно утро. Мы с капитаном Ампилоговым совершаем показательные полеты: он - на "миге", я - на И-16. Теперь на И-16 установлен более мощный мотор, 20-миллиметровая пушка, два 12-миллиметровых пулемета; в Испании на нем было четыре 7,6-миллиметровых пулемета. Против немецких бронированных машин их было явно недостаточно. Помню, в Испании над городом Таррагона несколько наших истребителей настигли "Хейнкель-111". С трудом посадили его на свою территорию. На земле насчитали много попаданий в самолет, но ни одна пуля не пробила броню.
Теперь передо мною стояла другая задача: я хотел доказать капитану Ампилогову, что "миг" слишком тяжел для истребителя, что его лучше использовать как штурмовик. Договорились, что на высоте от пяти до семи тысяч метров Ампилогов нападает на меня, а я на него - на высоте от трех до четырех тысяч метров.
После полета убеждаюсь, что модернизированная "моска" хороша и на больших высотах. Моторы у обоих самолетов почти одинаковы по мощности, только "миг" намного больше.
На аэродроме Бориково после нас приземляется У-2. Генерал-лейтенант Торопчин интересуется:
- Кто летал сейчас на этих самолетах?
- На И-16 - Мероньо, на "миге" - я, - отвечает капитан Ампилогов.
- А! Ясно. И кто же выиграл бой? Капитан Ампилогов дипломатично избегает прямого ответа. Генерал все понимает и меняет тему разговора.
- Нужно организовать курсы по тактике боя и передать ваш опыт молодым пилотам. - И, повернувшись к испанцам, генерал спрашивает: - Сколько у вас было боевых встреч в воздухе с врагом - там, в Испании?
- У некоторых больше ста!
- А у Бельтрана?
- Тоже около этого.
- А сбитых самолетов?
- Около двадцати! Чего нам сейчас не хватает, так это самолетов! Немцы над нашими головами летают, а мы ничего не можем сделать!
- Скоро, скоро будут самолеты! А пока нужно учиться, и днем и ночью! Халютин, ты меня слышишь? Подготовь занятия по тактике боя. Я сообщу, когда буду свободен. Хочу сам на них присутствовать. Пусть Мероньо и Бельтран подготовятся, у них есть опыт. А Бланко? Как у него дела?
- Бланко летал в Испании штурманом на бомбардировщиках, на истребителе летает пока немного.
- Значит, договорились? Я вам позвоню, - говорит генерал, садясь в кабину У-2.
- Слышал? - кивает мне Бельтран. - Это похуже, чем встретиться в небе с "мессерами"!
- И все-таки придется готовиться! Ведь если Торопчин сказал, - значит, так и будет... А? Доклад-то мы приготовим, а вот слов у нас не хватит, чтобы изложить его по-русски. Это тебе не слово "парикмахерская"!
- Будем считать это приказом и выполним его!
- Знаешь что?
- Что?
- Купим самогонки и перед докладом хватим для храбрости.
- Давай! Только никому об этом не говори!
В тот же день к вечеру мы с Бельтраном вылетели на патрулирование: он - на И-16, я - на "миге". Два раза поднимались в воздух по тревоге, по "юнкерсов" не обнаружили. Вероятно потому, что они летали на высоте семь тысяч метров. Кроме того, они летали, резко меняя курс и высоту, и наши посты наблюдения не успевали сообщать данные об этих изменениях. Немца ищешь в одном месте, а он уже в другом. В первом полете Бланко передал мне: "Воздух! Квадрат двадцать восемь, высота четыре тысячи метров, курс сто восемьдесят градусов!" Другими словами, немец шел от Серпухова к Туле. Я набирал высоту в пять тысяч метров и ждал врага, намереваясь столкнуться с ним нос к носу. Я так уверовал в нашу встречу, что снял пулеметы с предохранителей. Однако время шло, а кругом - лишь чистое небо. Куда же девался фашист? Наконец в направлении Калуги я заметил его почти на две тысячи метров ниже себя. Меня взяла такая злость, что я по радио начал ругать Бланко по-испански: "Не сочиняй, старик! Посмотри на небо и увидишь, на какой высоте и каким курсом идет фашист!.." Бланко мне не ответил.
