Рагнар Квам-мл. - Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир
Рафаэль Карстен не отрицал наличие культурных контактов между Полинезией и Южной Америкой. Но эти контакты в таком случае имели начало в Полинезии, а не в Южной Америке. Путешествие Хейердала на плоту не изменило это положение ни на йоту; наоборот, характеризуя все плавание как шарлатанство, Карстен хотел прекратить всякую дискуссию о бессмысленных теориях норвежца. В глазах Карстена Хейердал «только сделал рекламу Скандинавии и показал, что отвага викингов все еще жива у их современных потомков».
Финское агентство новостей (ФНБ) нашло эту критику примечательной и послало телеграмму, основной смысл которой не оставлял никаких сомнений: эксперт «разнес в пух и прах теории норвежца»{127}. Вечером корпункт ФНБ в Стокгольме связался с Туром Хейердалом. Журналист пересказал основное содержание статьи Карстена и попросил ее прокомментировать.
Эта атака стала для Тура полной неожиданностью. Не зная всех подробностей статьи Карстена, он не захотел отвечать. Но мысли об этом не давали ему покоя. Шарлатан? Он не смог уснуть, после того как прочитал статью{128}.
Прошла еще пара дней, прежде чем он смог собраться и возразить. Хейердал не согласился с основными пунктами критики Карстена и воспринял ее как личный выпад. Зачем иначе финскому профессору использовать такие выражения, как «вольные фантазии» и «очевидное отсутствие знаний»? Хейердал отплатил той же монетой. У Карстена недостаточно знаний о предмете, чтобы вести разговор. Его основные положения не выдерживают критики, сказал он Финскому агентству новостей{129}. Единственное, чего добился Карстен, по мнению Хейердала, — он продемонстрировал собственную некомпетентность.
Выждав еще пару дней, Хейердал продолжил свою контратаку, и снова через ФНБ. Обвинение в том, что плот был специально сконструирован, не доказано и поэтому является лишь попыткой уязвить. Что касается размышлений Карстена о чудесах: «Рискуя жизнью, мы с пятью товарищами показали, на что способен бальзовый плот и в каком направлении ветер и океан несли его из Перу. Профессор Карстен может спокойно сидеть за своим письменным столом и утверждать, что миграция в Тихом океане осуществлялась в противоположном направлении. Я знаю, что он не может на практике доказать справедливость предпочитаемого им варианта. Но я имею право требовать, чтобы Карстен уважал очевидный факт реальности моей экспедиции и прекратил безосновательные нервные заявления о том, что это путешествие не может быть правдой»{130}.
Хейердал не прокомментировал утверждение о том, что бог Солнца Кон-Тики является лишь выдумкой. Он довольствовался выражением надежды на то, что его теории получат оценку на основе научных трудов, которыми он пользовался во время работы, а не на основе тех «более или менее красочных рассказов или интервью в отдельных газетах»{131} или краткого пересказа теории «в популярной книге об экспедиции на „Кон-Тики“», как, по его мнению, сделал Карстен{132}.
Противодействие. Туру Хейердалу пришлось выдержать серьезную критику после экспедиции на «Кон-Тики». Он никогда не забывал, как один финский профессор назвал эту экспедицию шарлатанством
Но профессор был непреклонен. При той шумихе, что возникла вокруг и путешествия, и книги, эта теория «благодаря такой громкой рекламе распространилась по всему миру», и Хейердалу следует ожидать, что и книгу будут оценивать не только с литературной, но и с научной точки зрения. Он ничего не ждал от научной работы, о которой говорил Хейердал. «Я убежден, что […] моя критика его бессмысленной теории и всей так называемой экспедиции „Кон-Тики“ не будет последней»{133}.
Тем не менее одно профессор Карстен хотел уточнить. Слово «шарлатан» придумал не он, оно не употребляется в самом тексте. Он хотел назвать статью «Так называемая экспедиция „Кон-Тики“ по Южному океану». Но редакция решила, что содержание статьи позволяло охарактеризовать все путешествие как шарлатанство, и поменяла название{134}. Уточнение Карстена не произвело впечатления на Тура Хейердала. Статья обидела его. Это профессор Карстен шарлатан, а не он.
Рафаэль Карстен был не первым, кто критиковал экспедицию на «Кон-Тики». С другого конца земного шара, из Окленда в Новой Зеландии, в дискуссию вступил еще один эксперт, этнограф сэр Питер Бак. Он был наполовину маори и носил также имя Те Ранги Хиора. После многолетних исследований, в том числе материалов Музея Бишопа на Гавайях, он стал главным авторитетом в области полинезийской культуры. Бак отбрасывал любую мысль о том, что полинезийцы имеют свои корни в Южной Америке. Его объяснение было традиционным — индейцы не имели транспортных средств для столь дальнего морского путешествия, кроме того, они не знали навигации. В интервью газете «Окленд стар» в феврале 1949 года он назвал путешествие Тура Хейердала на плоту красивым приключением, но просил не смешивать его с тем, что принято считать наукой.
Однако, поскольку Хейердалу удалось сделать то, что, по мнению Бака, было невозможно, а именно проплыть из Перу в Полинезию, новозеландцу пришлось найти иной аргумент, чтобы принизить научное значение экспедиции. Если Бак правильно понял Хейердала, норвежец хотел заставить ученых поверить в то, что полинезийцы произошли от каких-то индейцев, которые, рыбача вдоль берегов Перу, попали в течение Гумбольдта, и их вынесло в открытое море, а затем выбросило на берег в неизвестном месте. Именно так это описал журналист, а Бак с усмешкой продолжал: «Я никогда не видел, чтобы рыбаки брали с собой женщин. Согласно теории, они высадились на необитаемые острова, и кто же тогда стал матерями наших полинезийцев?»{135}
Противник. Новозеландский этнограф сэр Питер Бак (Те Ранги Хиора), наполовину маори и эксперт по полинезийской культуре, подверг строгой критике теорию Тура Хейердала
Содержание критики Бака не испугало Хейердала, его ответ был полон сарказма. Как такой эксперт по Тихому океану мог не знать о бальзовых плотах, которые конкистадоры встречали далеко в море, с женщинами и мужчинами и с большими грузами на борту? И если его интересовало, «каким же образом перуанцам удалось продолжить свой род в Полинезии без женщин», в таком случае получается, что те, что прибыли с противоположной стороны, из Азии, вероятно, «знали какой-то другой способ размножения»{136}.
Но, как бы Хейердал ни старался подняться над критикой Бака, он не мог отрицать, что она причиняла ему боль. Это было мнение авторитетного специалиста, и, поскольку Бак являлся первым критиком, он сыграл роль вожака в среде ученых. Сделав Хейердала посмешищем, он не только лишил жизни провозглашенную теорию о том, что полинезийцы были южноамериканскими индейцами. Он сделал еще хуже — отнял у Хейердала научную достоверность.
