Михаил Левидов - Стейниц. Ласкер
А если искать дальнейших и более сложных аналогий, то нельзя не заметить, что теория «накопления маленьких преимуществ» как нельзя более соответствует политическому разуму английской буржуазии и характеру развития английского империализма в ту эпоху. Именно так он и действовал, добиваясь еле заметных, но очень весомых преимуществ на различных фронтах своей активности, пренебрегая, пусть эффектными, но временными выгодами и реализуя в решительный момент как бы неожиданную, но тщательно подготовленную исподволь, выигрышную комбинацию. Нельзя не вспомнить о скупке в 1875 году Биконсфильдом акций Суэцкого канала, обеспечившей английскому империализму его позиции в Египте. Пресса всего мира восхищалась или возмущалась «гениальной комбинацией хитрого еврея», но Биконсфильд-то знал, как тщательно и каким упорным накоплением, в течение десятилетий, мелких преимуществ подготавливалась эта заключительная комбинация. Биконсфильд нашел бы общий язык со Стейницем.
И Стейниц в свою очередь нашел бы общий язык — и это был бы не только немецкий язык — с великим Клаузевицем. Ибо Вильгельм Стейниц имеет полное право быть названным Клаузевицем шахматной доски, создавшим теорию шахматной войны. Но будь он знаком с учением Клаузевица, он мог бы сказать со свойственным ему юмором:
— Клаузевицу было легче, он не должен был воевать на основании принципов своей стратегии.
А Стейницу воевать пришлось. И много радости и горя принесла ему эта война...
Критическое десятилетие
Десятилетие 1873—1883 годов во многих отношениях было наиболее важным и внутренне насыщенным периодом в жизни Стейница, хотя именно б этот период он меньше чем когда-либо в своей жизни занимался своим как будто непосредственным делом — практической игрой в шахматы. Лишь два шахматных события связаны с именем Стейница за это десятилетие: венский международный турнир 1873 года и матч с Блэкберном в 1876 году. Следующее выступление Стейница на новом международном турнире в Вене относится лишь к 1882 году. Таким образом два больших перерыва в игре: с июля 1873 года по январь 1876 и с января 1876 по май 1882 года. А между тем за время этого большого перерыва в шесть с половиной лет в шахматном мире произошло три крупнейших события: лейпцигский турнир 1877 года при участии (помимо прочих) Андерсена, Цукерторта, Винавера; парижский турнир 1878 года с участием Андерсена, Цукерторта, Винавера, Блэкберна; берлинский турнир 1881 года — опять с Блэкберном, Винавером, Цукертортом. Стейниц не был болен, Стейниц не был в отъезде, Стейниц присутствовал даже на этих турнирах, — и Стейниц, этот страстный, жадный шахматист, не принимал в них участия.
Великий шахматист был в это время занят более важным для себя делом, чем игра в шахматы: он прокладывал — одинокий и непонимаемый — новые пути теоретической шахматной мысли, он создавал свою концепцию шахматной тактики и стратегии, суммарно изложенную в предшествовавшей главе. Соображения тщеславия и честолюбия, несомненно волновавшие его, принес он в жертву своей неутомимой жажде шахматного познания. Он шел своим путем, игнорируя ехидные насмешки врагов и робкие недоумения друзей на ту тему, что у него, Стейница, не хватает «спортивного инстинкта», что он, неофициальный чемпион мира, уклоняется от опасной борьбы. Невдомек им было, и врагам и друзьям, что он ведет более трудную и ответственную борьбу чем когда-либо, борьбу с консерватизмом, борьбу за новую философию шахмат.
Период 1867—1873 годов в жизни Стейница был периодом подсознательных исканий и творческих тревог, был преддверием к сознательной творческой работе следующего десятилетия. Но этот подготовительный период дал свои плоды, ибо уже в венском турнире 1873 года в шахматном стиле Стейница чувствовались новые и революционные тенденции. Было бы, однако, преувеличением утверждать, что победой в этом чрезвычайно сильном турнире Стейниц обязан тому, что он стал «новым Стейницем». Как увидим дальше, именно новому Стейницу были еще суждены тягостные сомнения, печальные разочарования и даже временные поражения.
Венский турнир 1873 года был очень силен по своему составу. Из 12 участников 6 были первоклассными, лучшими шахматистами эпохи — Стейниц, Блэкберн, Андерсен, Паульсен, Розенталь, Берд; отсутствовал лишь Цукерторт и Винавер. Условия турнира были необычайны: для того чтобы избегнуть элементов случайности в борьбе, все участники играми друг с другом матч в три партии, и выигравшему матч засчитывалась единица (выигрыш подряд двух партий в матче обусловливал, естественно, выигрыш матча).
Из 11 матчей Стейниц выиграл 10, причем в 8 из них ему даже не пришлось играть третьей партии. Но единственный неудачный его матч был проигран Блэкберну, который также пришел к финишу с 10 очками. Между двумя победителями был разыгран новый матч, в котором победил Стейниц, блестяще выиграв подряд две партии. Из 27 выигранных партий на всем протяжении турнира он победил в 20, проиграв 2 при 5 ничьих. Такой победы Стейниц еще не знал. Шахматная Вена могла гордиться своим «недоучившимся студентом», который был послан 11 лет тому назад завоевать Лондон и мир, да и Лог дон мог быть доволен, поскольку английские шахматисты милостиво считали Стейница «своим» представителем. Сам же Стейниц мог торжествовать в спортивном плане, доказав, что победа его над Андерсеном семь лет тому назад была не вымученной, не случайной, что он действительно сильнейший в мире шахматист. И если сомневающиеся указывали на Блэкберна, — ведь он все же выиграл у Стейница в Вене 2 партии, — то матч Стейниц — Блэкберн в Лондоне в 1876 году положил конец всяким сомнениям. Это был неслыханный разгром: Стейниц выиграл подряд 7 партий, и выиграл, — вот что характерно, — применив в тех партиях, где была у него инициатива, свой новый стиль игры.
Итак, победитель в матчах Андерсена, Цукерторта (в 1872 Г.) и трижды Блэкберна, победитель сильнейшего за двадцатилетие турнира, он формально считался к концу 70-х годов несомненно чемпионом мира.
И вот тем и замечательно это десятилетие в жизни Стейница, что он получил возможность показать шахматному миру не только как он умеет играть в шахматы, но и как он умеет мыслить о шахматах. И это было для него важнее: мыслитель в Стейнице всегда торжествовал над спортсменом.
Очевидно венский успех способствовал тому, что в 1873 году Стейницу было предложено вести шахматный отдел в распространенной и влиятельной спортивной газете «The Field». Это может показаться ординарным фактом. Но Стейниц рассматривал это иначе: он осознавал себя в это время носителем новой шахматной идеологии, и вот он, боец за новые ценности, получил влиятельную трибуну и может поведать миру методами общеобязательного логического мышления, примененного к шахматам, пути и результаты своих исканий.
