Владимир Артамонов - Земля и небо Водопьянова
Верить в успех дела были все основания. Самолеты в последнее время имели все более совершенную радиосвязь, гироскопический компас, не реагировавший на магнитные силы Земли, а это в условиях Арктики, где стрелка обычного компаса неуправляема, немаловажное обстоятельство. Освоены уже пространства, близко примыкающие к Северному полюсу.
Амундсен когда-то выбрал дирижабль, считая его в связи с большей, чем у тогдашних самолетов, дальностью полета более надежным и удобным средством воздушного передвижения в полярных районах. Помимо полюса, Амундсена интересовало пространство между полюсом и Аляской: там, по преданиям эскимосов и гипотезе одного ученого, должна находиться Земля Санникова — не найденный доселе материк.
История к тому времени официально зафиксировала всего единственный случай, когда человек достиг Северного полюса. Это удалось сделать в 1909 году американской экспедиции под руководством Р. Пири.
Добралась она туда с неимоверными трудностями — на собачьих упряжках.
Плохая видимость, столь частая гостья этих мест, дала повод Амундсену сделать вывод о невозможности, посадки самолета в этих местах. Когда-то вообще думали, что полюс — это суша, покрытая толстым льдом, что это материк с жутким холодом, свирепыми ветрами и метелями, с частыми туманами.
Но наука постепенно обогащалась все новыми и новыми данными. Теперь ей хотелось уже узнать, скажем, о циркуляции атмосферы в высоких северных широтах. Ведь именно здесь, как теперь полагали, сварится» погода для всего мира, а потом «раздается» порциями в разные его края.
Водопьянов все чаще засиживался допоздна. Этот факт для его домашних стал предвестником каких-то особых предстоящих событий, в которых он в очередной раз станет непременным их участником. Мать Водопьянова Мария Кузьминична будет вовлечена в круг его интересов. Ей станет близок Северный полюс, как ее родной Липецк. По карте она будет отмечать путь продвижения Михаила. Красный флажок, вколотый в географическую карту на стене в их квартире, постепенно уйдет далеко вверх: его будут держать в поле своего внимания все члены семьи, включая и детей Водопьянова — Владимира и Веру.
Жена волновалась за Михаила Васильевича, но верила в благополучие предстоящего дела. Государство назначило его командиром летного отряда экспедиции!
Как-то жене попалась записка, написанная Михаилом Васильевичем одному из членов экспедиции, летчику Краузе: «С 25/11–37 г. весь летный состав ежедневно должен являться на Центральный аэродром к 10 ч утра. Вам поручается распределять всех летчиков на летающие машины для тренировки штурманов и самих же летчиков».
Впоследствии, уже после благополучного прилета Михаила Васильевича на Северный полюс, Мария Дмитриевна признавалась: «Я не сомневалась в Михаиле, но все-таки как-то тревожно было…»
Он всегда помнил о семье, заботился о ней. Старшие дети Владимир и Вера спешили показать папе дневники, пятилетний Михаил, узнав, куда едет папа, просил привезти ему с Северного полюса живого белого медвежонка, а сын Юрий был еще грудным — он просьб пока не имел…
Полнота жизни импонировала Водопьянову. Он ощущал вдохновение, не уставал. Это оказалось кстати, поскольку круг служебных дел в связи с подготовкой экспедиции все расширялся.
Много было проблем с техническим обеспечением самолетов, в частности с радиообеспечением. Радист Иванов постоянно находился на заводе, чтобы видеть, как идут работы по изготовлению радиоаппаратуры для экспедиции. Раз в пять дней он спрашивал совета, например: «Для длинноволнового передатчика подрассчитана выпускная антенна 100 метров. Можно ли ее делать такой длины или нельзя?»
Командир принимал окончательное решение. Вскоре в его рабочей тетради появилась такая запись: «В распоряжении штурмана и пилота каждого из наших кораблей есть сложные аппараты — радиопеленгатор и радиокомпас. При помощи этих аппаратов пилот приведет свою машину туда, куда ему нужно».
В дальнейшем эти записи, основанные на рекомендациях специалистов, превратились в стройную программу по радиообеспечению экспедиции.
В поле его зрения находились и такие вопросы, как участие вместе со специалистами опытного завода в разработке незамерзающей жидкости — антифриза, ставшего в условиях севера просто незаменимым. Завод пытался получить такую жидкость, которая бы не вызывала коррозии. В связи с этим директор завода писал Водопьянову: «Эту задачу без Вашей помощи завод выполнить не сможет, так как ему недостаточно результатов использования антифриза в эксплуатационных условиях». И далее следовала просьба прислать образцы антифриза, проработавшего различные сроки.
Но особое внимание Михаил Васильевич уделял двигателям, которые будут установлены на самолетах.
Вот что вспоминает по этому поводу начальник технического отдела Управления полярной авиации. К. А. Москатов, очень тесно соприкасавшийся в работе и в обыденной жизни с М. В. Водопьяновым:
«Михаил Васильевич, помню, сказал, что все моторы, которые будут установлены на самолетах, он отберет сам — проверит их работоспособность и надежность, запишет номера тех, которые выдержат испытания, и установит их на самолетах. «Иначе, — сказал ни, — я не полечу никуда». И вот приходит он ко мне и кабинет с Молоковым и говорит: «Давайте-ка поедемте вместе все на завод, прямо на испытательную станцию и будем там отбирать моторы». Мы так и сделали. И ездили для этого много раз. Водопьянов, сам в прошлом моторист, придирался к каждой мелочи. Были моторы с редуктором и без редуктора, он говорит: «Возьмем с редуктором, потому что они позволяют регулировать обороты»… Почему он с Молоковым пришел? Он его особенно уважал, всегда с ним советовался, считал, что поскольку Молоков служил в морской авиации, то лучше знает, как поступать с двигателями при разных происшествиях. Вот такая была черта у Водопьянова — привлечь в качестве консультанта более опытного товарища… Точно так же втроем мы проверяли «пускачи» — устройства для запуска моторов, другие приспособления. Потом это проверялось каждым летчиком, которому ставились эти приборы на самолет. Мы знали, что в летном деле можно полагаться только на самих себя… Еще попутно хочу сказать обо всех летчиках. Все они были исключительно честными людьми. Я не знал ни одного, кто был бы способен на нечестный поступок…»
Вероятно, еще с возникновением идеи организации советской экспедиции на Северный полюс возникла и дискуссия: с помощью каких технических средств доставлять туда людей и оборудование? С использованием ли парашютов, летающий ли лодок, сухопутных самолетов. Предложение о парашютном десанте на полюс Водопьянов отверг сразу, и одним из первых: слишком велик был риск с техникой. Пусть неудачной окажется посадка и случится поломка, но в самолете можно уберечься от стихии, самолет — это уже дом, в нем можно укрыться и перевести дух. А у десантников такой возможности не будет. Да и как их потом снимать со льдины, когда люди заведомо отказываются от возможности посадить на льдину самолет?!
