Владимир Артамонов - Земля и небо Водопьянова
Но в это же самое время самолеты летели в направлении Амдермы. Через полчаса они были над зимовкой. Водопьянов неторопливо стал оценивать ситуацию: поземка кружила над самой землей, высоко не поднималась, следовательно, посадить самолет все-таки можно. Но почему нет никого на аэродроме? Не был выложен и знак «Т», показывающий направление ветра. Сделав несколько кругов, самолеты пошли на посадку, остановившись у домика зимовщиков.
Зимовщики глазам своим не поверили, когда увидели у самых дверей Водопьянова. Пришлось им выслушать нотацию.
Летчик Махоткин предложил сразу лететь к северной части Новой Земли — к мысу Желания, минуя Маточкин Шар. Одновременно, считал он, удастся провести ледовую разведку в Карском море.
Ну что ж, можно попробовать, хотя полет в условиях Заполярья — не спринтерская дистанция, надо приберечь силы, сделать упреждения на всякие неожиданности.
Тем не менее полетели по курсу. Через час полета шедший впереди самолет Махоткина начал по непонятным причинам изменять курс. Что такое? Позже выяснилось, что сбилась стрелка компаса из-за его неисправности. Также вышла из строя и радиостанция. Махоткин не видел подаваемого Водопьяновым сигнала «Следуй за мной». Более того, надвинулась непроглядная мгла, и его самолет вскоре исчез из поля зрения Водопьянова.
До самого Вайгача он его так и не видел, а убедившись на месте, что Махоткин не прилетал, вновь вернулся на материк, в Амдерму.
Махоткин же тем временем прилетел на Вайгач. Вновь Водопьянов дал команду сосредоточить оба экипажа в Амдерме, чтобы начать все сначала.
И снова в путь. Вот уже миновали Вайгач. Показалась полоса тумана, войдя в которую Махоткин снова исчез и на запросы водопьяновского радиста не отвечал. Водопьянов чуть повернул самолет влево и пошел вниз, под туман, чтобы избежать столкновения самолетов. Затем он набрал высоту, пошел поверх облаков. Таким вот образом и маневрировал. Нельзя было проскочить Маточкин Шар — тогда он снижался так, что чуть не задевал колесами за скалы берегов. Нельзя было допустить и столкновения самолетов — тогда он взмывал вверх, за облака.
Сделал в блокноте запись: «Сто с небольшим километров, пройденных бреющим полетом над берегом Новой Земли, показались мне тысячей».
Самолет Махоткина, попав в сильный туман, вернулся на остров Вайгач, в бухту Варнека, и только к утру, когда распогодилось, смог прилететь.
Испытания на этом не закончились. На Маточкином Шаре, где находились теперь оба экипажа, разыгрался сильнейший шторм. Сшибаемые ветром люди стальными тросами привязывали к земле самолеты. Иначе их перевернуло бы, разбило вдребезги. К утру они занесены были доверху снегом. И это спасло их от поломки. Стихия не унималась неделю.
Тринадцатое апреля застало Водопьянова и его товарищей здесь, на мысе Желания. А в Москве в это время проходило торжественное заседание, посвященное второй годовщине спасения челюскинцев. По радио сообщили, что Водопьянов заочно избран в состав президиума. Тогда на зимовке решили послать приветствие в Москву. И некоторое время спустя услышали, как в Колонном зале зачитывали полученную телеграмму.
С мыса Желания решили лететь по радиомаяку, который приведет один из самолетов к архипелагу Земли Франца-Иосифа.
Водопьянов сделал короткую запись в дневнике:
«Наступил полярный день, который длится здесь полгода. Летим над Баренцевым морем — пятьсот километров пути. Здесь напоминает о себе магнитный полюс Земли, который заставляет стрелку компаса плясать, как на хорошей свадьбе. Ко всем прелестям присоединяются туманы».
«Все-таки, — решил Водопьянов, — пусть второй самолет для страховки идет по компасу, на случай если радиомаяк исчезнет с волны».
Страховка, которую он предпринял, была и вправду не лишней. Минут через тридцать полета исчезла одна из букв радиосигнала. Радист с мыса Желания напутал с передачей. Тогда по команде Водопьянова Махоткин выводит самолет вперед. И несмотря на то, что вскоре вновь заработал сигнал, Водопьянов уже не стал ничего изменять. Пусть штурман Аккуратов еще раз потренируется в проводке самолета по заданному курсу — наверняка пригодится. В прошлый раз он ошибся, когда сбился с дороги и самолет вернулся на место старта.
Но надвинувшаяся облачность скрыла самолет Махоткина. Теперь он наверняка поведет самолет под облака, пойдет бреющим полетом — это его тактика. Водопьянов же, наоборот, идет вверх, к солнцу, продолжая полет над облаками.
По времени они должны были пролетать над архипелагом. Вот показался какой-то из островов архипелага. Тщетны попытки радиста связаться с бухтой Тихой, что на острове Гукера, в южной части Земли Франца-Иосифа. Прибор показывает: бензин в баках кончается. Надо немедленно садиться.
Махоткин, как оказалось, не решился пробиться, сквозь облака вниз, вернулся на мыс Желания, обратно на Новую Землю. Поразительная новость!!! Пятьсот километров было между ними. Пять дней пробыл экипаж Водопьянова на неизвестном острове, с мизерными остатками бензина, так и не сумев из-за непрерывных разрывов на морозе ремня моторчика, от которого работала рация, сообщить о своих точных координатах.
Буквально по крохам наскребали бензин из всех баков. Сутки растапливали снег в девяностолитровом баке из-под бензина, а потом подогревали воду на костре, который не хотел гореть на морозе, если не подбавить в него бензина. Подливали его граммами в костер. Пришлось сжечь чехол от радиатора и кожаное пальто механика Флегонта Бассейна. После долгих трудов с помощью баллона сжатого воздуха наконец запустили разогретый мотор. «Ни с чем не сравнимой была наша буйная радость в эту минуту, — отмечал Водопьянов. — Такую радость, наверное, испытывают потерпевшие кораблекрушение, внезапно увидевшие землю после долгих скитаний на утлой лодчонке по бурному морю».
С приключениями, но все же долетели до бухты Тихой. Когда из тумана показались едва различимые мачты и домики и в сознании мелькнуло «это бухта», на мгновение, впоследствии вспоминал Водопьянов, остановилось сердце. «Но я молчал, не в силах оторвать глаз от развернувшейся картины». Помня, что на последние вздохах работает мотор, «без кругов, камнем пошел на посадку». Тут же выскочили из помещения изумленные зимовщики. Сюда прибыл уже Махоткин с товарищами.
Отто Шмидт, узнав о благополучном прилете обоихд экипажей, радировал: «Вся страна следит за вами с вниманием и любовью. Радуюсь за новый большой успех». '
Так закончился первый полет на Землю Франца-ч Иосифа. Впервые в истории самолет прошел этим неизведанным путем: Новая Земля — Баренцево море — Земля Франца-Иосифа.
