Михаил Лямин - Четыре года в шинелях
Все решали секунды. Ими воспользовался взвод лейтенанта Медведева, мгновенно выскочив из укрытия и пустив в ход гранаты.
Был подбит и второй танк. Уничтожен экипаж. Началось преследование автоматчиков.
Это была лихая контратака артиллеристов, на время ставших пехотинцами. Смеркалось. На белом поле тут и там чернели безжизненные коробки вражеских машин. А наши гнали и гнали автоматчиков чуть не до самого Пызина, устелив дорогу десятками трупов.
В этом бою погиб лейтенант Медведев. Его похоронили ночью с воинскими почестями. Командование взводом обороны принял на себя комиссар дивизиона Мельников.
...Поздно ночью выехал из дивизиона на доклад комдиву командир полка. Предстояло уточнить задачу артиллерии, схему огня, сигналы вызова и все, что потребуется для управления огнем в предстоящем, третьем по счету, наступлении дивизии с востока.
Все, таким образом, зависело теперь от артиллеристов. Не будет контратаковать их противник, значит, они сумеют поддержать огнем стрелковые полки. Снова начнется огневая дуэль, значит, придется отбиваться от противника и на время забыть о своих пехотинцах.
Засовский был уверен, что немцы завтра снова пойдут на Карабаново, во что бы то ни стало стараясь смять второй дивизион. Он, выдвинувшийся дальше всех, был для немцев бельмом на глазу.
Так оно и случилось. Не успел забрезжить рассвет январского дня, как танковые атаки врага возобновились. Все повторилось, как вчера. У артиллеристов однако появился опыт, и они чувствовали себя намного увереннее. Хоть и было жарко, но уже не так боязно.
То и дело схватывался с немецкими стрелками взвод обороны. Старшина Лекомцев передал заботу о щах легко раненным, а сам орудовал автоматом. Тут же сражались связисты Некрасов, Максимов и Ипатов, разведчик Семакин, строчил из пулемета комиссар Мельников.
Мастерски била по танкам четвертая батарея. Ее комиссар Иван Кузнецов ни на минуту не уходил с позиций, во всем помогая командиру и бойцам.
- Нам уходить отсюда некуда, - говорил он солдатам. - Мы находимся на самой западной точке советско-германского фронта. Впереди нас только окруженные ленинградцы. На нас смотрит вся армия, за нами следит Москва.
Так прошел день. Поле между Пызином и Карабановом покрылось новыми черными точками.
На следующий день бои продолжались. Тяжело ранило комиссара Мельникова. В помощь взводу обороны командир полка прислал из своего резерва дивизион 120-миллиметровых минометов под командованием младшего лейтенанта Макарова. Дивизион пока не получил матчасти и стал действовать на правах пехоты.
Схватки не стихали. Теперь к ним уже было приковано внимание не только командования дивизии, но и армии. Враг что-то замышлял, с сатанинской настойчивостью добиваясь возврата Карабанова.
С другой стороны, это было на руку нашим стрелковым полкам. Представлялась возможность для разведки и более обстоятельной подготовки к наступлению.
На четвертый день к вечеру вышли из строя командир дивизиона Мельниченко и начальник штаба младший лейтенант Колосов. Командир полка немедленно послал во второй дивизион подкрепление: начальника штаба Турчанинова, его помощника лейтенанта Поздеева и комиссара Радченко. Позднее, уже на месте, перегруппировав командирские силы второго и первого дивизионов, начальник штаба послал своего помощника в первый дивизион, а сам остался во втором.
Шел пятый день боев. Как и нужно было ожидать, противник обрушил на Карабаново огонь небывалой силы. Опять были брошены танки и бронетранспортеры с пехотой.
Горячий и опасный день наступил для четвертой батареи, выдвинутой на прямую наводку. С утра выбыл из строя командир батареи, и командование принял комиссар Иван Кузнецов. Спокойный, сердечный человек, бывший заведующий отделом агитации и пропаганды Сарапульского райкома партии, он и здесь, на войне, в минуты смертельной опасности оставался собранным и мужественным, как подобает коммунисту.
Трудности и беды подстерегали на каждом шагу. Все дни боев под Карабановом была проблемой доставка снарядов. Они могли поступать во второй дивизион только из первого. Другой, прямой дороги в Карабаново не было.
Если в первые дни немцы не догадывались об этой взаимосвязи дивизионов, то сегодня - это было двадцать третье января - секрет был разгадан. Дорога между Ржавиньем и Карабановом была взята под прицельный огонь.
Это грозило изоляцией второму дивизиону. Что делать? Выпускались из стволов последние снаряды. Весь запас боепитания был снесен к четвертой батарее, без передышки ведшей поединок, полный неописуемого героизма.
Почти весь личный состав батареи был ранен, но никто не хотел уходить с позиций. Раненый командовал огнем комиссар Кузнецов, он же теперь и командир батареи.
Снарядов ждали, как бесценного груза. Был вынужден вступить в бой первый дивизион. Его орудиям было трудно вести прицельный огонь, и он только на время мог выручить из беды соседа.
Дорога между Ржавиньем и Карабановом стала, таким образом, своеобразной трассой жизни или смерти героического дивизиона. Эту трассу вызвался преодолеть пожилой, молчаливый заместитель командира второй батареи лейтенант Васильев. Он дважды на санях, нагруженных снарядами, проскакивал сквозь огонь врага и давал возможность стоять насмерть четвертой батарее. Во время третьего рейса храбрец был сражен осколком металла при ураганном налете на дорогу, кажется, всей артиллерии противника. Бездыханное тело героя лошадь привезла вместе со снарядами на позиции четвертой батареи. При этом налете был ранен командир взвода управления Семен Зайнаков.
Вскоре погиб на своем высоком посту комиссар Иван Кузнецов. Вражеский снаряд разорвался у его ног. Военком Кожев, целый день порывавшийся поговорить по телефону с героем, на минуту опоздал сообщить, что он представлен к награждению орденом Красного Знамени.
Ивана Кузнецова похоронили тут же, на окраине Карабанова. Короткую, но горячую речь произнес над прахом отважного артиллериста его друг, комиссар соседней батареи Иван Лунин, бывший комсомольский работник Удмуртии.
Догорал короткий и такой длинный на войне зимний день. Командир полка получил приказ отвести второй дивизион в тыл. Его отход прикрывал своим огнем первый дивизион. Там находился лейтенант Поздеев. Место погибших и раненых героев пятидневных боев теперь оставалось за ним и его солдатами.
Доверяя людям
Один за другим выходят из строя мои товарищи. Дивизия без конца перегруппировывается, но это мало помогает делу. Обидно, что так начались наши боевые будни.
Но ведь легких дней нет на войне ни у кого. Тем, кто принимал на себя первые удары врага, было еще тяжелее. Ужасно трудно блокированному Ленинграду. Не легче Севастополю. А каково партизанам, оставшимся в белорусских и брянских лесах.
