Дмитрий Малько - За рычагами танка
А потом был марш к фронту. Мы двигались к Наро-Фоминску, где шли жестокие бои с бронированными полчищами фашистов. Задача бригады мне, механику-водителю танка, конечно, не была известна. Помню, наш танковый взвод придали стрелковому батальону.
Молодой подтянутый комбат, остановившись перед выстроенными экипажами, радостно воскликнул:
— Ну, с вашей помощью мы дадим прикурить фашистам! — И уже строго прибавил: — Нам предстоит отбить высоту, захваченную противником накануне.
Он поставил задачу взводу, и после огневого налета, произведенного нашей артиллерией, мы по общему сигналу ринулись в атаку.
Моя тридцатьчетверка легко сорвалась с места и помчалась по заснеженному полю к высоте. Стрелковое подразделение, с криком «ура» устремилось за нами. Высота огрызнулась огнем, видно, враг успел укрепить ее, создать там мощный опорный пункт. Мы шли по открытому полю. Я не мог видеть, что творится позади танка, но по силе вражеского огня понимал, что пехота несет значительные потери. Конечно, думал так лишь какие-то мгновения. Опыт подсказывал, что начальству виднее и не все должен знать простой механик-водитель, задача которого — неукоснительно выполнять приказ. И я вместе с товарищами выполнял его строго и точно. Это потом уже, после боя, узнал, что мы производили отвлекающую атаку, а основные силы действовали во фланг противнику.
Командир экипажа лейтенант Лукьянов приказал увеличить скорость. Танк рванулся вперед, но тут же на мгновение встал как вкопанный, словно наткнулся на невидимое препятствие. «Попадание», — отметил я про себя. Осмотрел и увидел, как накалилась броня башни. Накалилась от удара и теперь медленно тускнела, остывая. Броня выдержала удар. Танк снова помчался вперед как ни в чем не бывало.
Понимая, что мы оказались под прицелом вражеской противотанковой батареи, я стал маневрировать, стремясь не дать гитлеровцам вести прицельный огонь. Во время одного из маневров увидел второй танк нашего взвода. Он тоже мчался вперед, ведя огонь с коротких остановок. Нет ничего важнее в бою, чем ощущение локтевой связи с товарищами.
Лейтенант Лукьянов подал по ТПУ команду изменить направление движения. Теперь я увидел, что на фланге тоже идет бой за высоту. Прямо перед моим танком замелькали вспышки выстрелов из амбразур дзота, замаскированного на скате высоты.
Лукьянов тоже заметил дзот.
— Короткая! — скомандовал он, и тут же грохнула танковая пушка.
Запахло пороховыми газами, но танк рванулся вперед, и они выветрились. Со второго выстрела дзот был подавлен. Пулемет замолчал. Но теперь перед нами показалось противотанковое орудие в окопе. Оно было выдвинуто на позицию, удобную для стрельбы прямой наводкой по нашим атакующим танкам.
Вот где сработала взаимовыручка! Гитлеровские артиллеристы вели огонь по танкам, атакующим их с фланга. Мы же оказались возле них совершенно неожиданно. Я прибавил обороты, видя, что времени на прицельный выстрел у нас может не оказаться. Фашисты разворачивали орудие в нашу сторону. Но было уже поздно. Тогда они бросились бежать и попали под огонь нашего пулемета. Танк всей своей громадой обрушился на орудие, а в следующее мгновение позади нас остались лишь бесформенные куски металла и трупы гитлеровских артиллеристов.
Танки первыми ворвались на высоту. Развернув башни, они вели огонь вдоль траншей и утюжили окопы. Вслед за нами на высоту вышли и стрелковые роты, наступавшие с флангов. Бойцы выбивали успевших закрепиться на гребне фашистов. Гитлеровцы потеряли свыше восьмидесяти человек убитыми, те, кто уцелел, сдались в плен.
Противник не мог смириться с потерей выгодной позиции и предпринимал одну контратаку за другой. Однако все они были отбиты подразделениями батальона. Наши артиллеристы успели вкатить на высоту пушки и вели огонь по фашистам прямой наводкой. Танки тоже стреляли из укрытий. Мы поставили свою машину в глубокую яму на месте разрушенного немецкого блиндажа и разили врага из пушки и пулемета.
Не добившись своей цели, гитлеровцы отказались от овладения высотой. Они перенесли удар на другое направление. Бой завязался где-то у дороги Наро-Фоминск — Кубинка. Чтобы преградить путь врагу, наше командование выдвинуло туда две танковые роты и несколько стрелковых подразделений.
Наши танки заняли позицию недалеко от шоссе. Редкий березняк едва маскировал машины, и вражеские снаряды часто рвались в нашем расположении. Вскоре мы увидели на дороге и по обеим ее обочинам вражеские танки. За ними двигались цепи пехоты. Наша артиллерия открыла огонь. Завязался бой.
Я видел, как вспыхнула одна вражеская машина, затем другая, третья… Но линия грязно-серых машин с крестами на бортах приближалась. Танки вели беглый огонь, и их снаряды рвались на позициях наших стрелковых подразделений. Мы же стояли на месте, с нетерпением ожидая сигнала. И вот взвилась в небо красная ракета, прозвучала команда «Заводи!» — и взревели дизели тридцатьчетверок, наполнив рощу сизым дымом.
— Вперед! — услышал я в шлемофоне и включил передачу.
Танк выполз из укрытия, я развернул его и повел вдоль дороги. И снова вздыбилась вокруг танка земля, снова застучали по броне осколки.
— Короткая! — услышал я и едва успел остановить машину, как грянул выстрел.
Ближайший к нам вражеский танк вздрогнул всем корпусом и остановился. По броне заплясали языки пламени. «Молодец, командир! Первым выстрелом!» — едва не закричал я от радости, глядя на подбитую машину врага.
И снова команда «Вперед!», снова задрожала земля от разрывов вражеских снарядов. Гитлеровцы усилили огонь по нашей машине. Я заметил второй их танк, идущий прямо на нас. Из жерла его пушки вырвался кинжал пламени, и кустистый разрыв на мгновение закрыл от меня панораму боя. Тут же в нас выстрелил еще один танк. Выстрела я не слышал. Почувствовал глухой удар в левый борт машины, меня бросило в сторону. Танк стал резко поворачивать вправо.
Я попытался поставить его прямо по курсу, но это не удалось. Понял, что снаряд разбил гусеницу, и доложил командиру.
— Разверни танк прямо, чтоб борт не подставлять! — приказал он.
Нажав на правый рычаг, я повернул танк по ходу движения. Командир и стрелок продолжали вести огонь по противнику из пушки и пулемета, а я наблюдал за полем боя. Вот остановились еще два наших танка: один загорелся, а другой вначале завертелся на одной гусенице, а потом задымил. Горело и много фашистских танков — я насчитал их семь в полосе своего наблюдения.
Между тем быстро темнело. Бой переместился в глубину нашей обороны, и, по всей вероятности, мы оказались в тылу противника. Когда стало совсем темно, я с помощью стрелка отремонтировал перебитую гусеницу. Доложил командиру о готовности к движению, но не успел запустить двигатель, как впереди из серой мглы вынырнула машина с крестами на бортах. Она почти вплотную подошла к нашему танку. «Т-IV», — определил я по силуэту. Но что ему нужно?
