Марина Цветаева - Мне нравится, что Вы больны не мной… (сборник)
Теперь, тридцать с лишним лет спустя, вижу: мое к морю было – пушкинская грудь, что ехала я в пушкинскую грудь, с Наполеоном, с Байроном, с шумом и плеском и говором волн его души, и естественно, что я в Средиземном море со скалой Лягушкой, а потом и в Черном, а потом в Атлантическом, этой груди – не узнала.
В пушкинскую грудь – в ту синюю открытку, всю синеву мира и моря вобравшую.
(А вернее всего – в ту раковину, шумевшую моим собственным слухом.)
К морю было: море + любовь к нему Пушкина, море + поэт, нет! – поэт + море, две стихии, о которых так незабвенно – Борис Пастернак:
Стихия свободной стихии
С свободной стихией стиха, –
опустив или подразумев третью и единственную: лирическую.
Но К морю было еще и любовь моря к Пушкину: море – друг, море, зовущее и ждущее, море, которое боится, что Пушкин – забудет, и которому, как живому, Пушкин обещает и вновь обещает. Море – взаимное, тот единственный случай взаимности, до краев и через морской край наполненной, а не пустой, как счастливая любовь.
Такое море – мое море – море моего и пушкинского К морю могло быть только на листке бумаги – и внутри.
И еще одно: пушкинское море было – море прощания. Так – с морями и людьми – не встречаются. Так – прощаются. Как же я могла, с морем впервые здороваясь, ощутить от него то́, что ощущал Пушкин – навсегда с ним прощаясь. Ибо стоял над ним Пушкин тогда в последний раз.
Мое море – пушкинской свободной стихии – было море последнего раза, последнего глаза.
Оттого ли, что я маленьким ребенком столько раз своею рукой писала: «Прощай, свободная стихия!» – или без всякого оттого – я все вещи своей жизни полюбила и пролюбила прощанием, а не встречей, разрывом, а не слиянием, не на жизнь – а на смерть.
И, в совсем уже ином смысле, моя встреча с морем именно оказалась прощанием с ним, двойным прощанием – с морем свободной стихии, которого передо мной не было и которое я, только повернувшись к настоящему морю спиной, восстановила – белым по серому – шифером по шиферу, – и прощанием с тем настоящим морем, которое передо мной было и которое я, из-за того первого, уже не могла полюбить.
И – больше скажу: безграмотность моего младенческого отождествления стихии со стихами оказалась – прозрением: «свободная стихия» оказалась стихами, а не морем, стихами, то есть единственной стихией, с которой не прощаются – никогда.
1937Сноски
1
«Любовная дружба» (фр.).
2
Второй брак – это посмертный адюльтер (фр.).
3
Поэт, ученик Студии Вахтангова. (Прим. М. Цветаевой.)
4
Горизонтальным ремеслом (нем.).
5
С досады (фр.).
6
Герой моей пьесы «Фортуна» (примеч. М. Цветаевой).
7
Предмет роскоши и искусства (фр.).
8
«Не раскидывай мои письма!» (фр.)
9
Ударяются и отрываются первый, четвертый и последний слоги: На́ – берегу́ – реки. – М. Ц.
10
Ударяется и отрывается первый слог. Помечено не везде. – М. Ц.
11
Звенящие, лопающиеся гроздья (фр.).
12
Да здравствует! (лат.)
13
На голубом Дунае (нем.).
14
О, я больше не могу, я задыхаюсь! (фр.)
15
Модных в то время духов.
16
Стихотворение перенесено сюда из будущего, по внутренней принадлежности. (Прим. М. Цветаевой.)
17
Два последних стихотворения перенесены сюда из будущего по внутренней принадлежности. (Прим. М. Цветаевой.)
18
О любимый! Тебя удивляет эта речь? Все расстающиеся говорят как пьяные и любят торжественность… Гёльдерлин. – М. Ц.
19
Memento mori – помни о смерти (лат.).
20
То есть вместо этого камня (горы на мне) будет плоский (плита). – М. Ц.
21
Здесь: память (лат.).
22
Здесь и далее, до цикла «Сивилла», даты даются по старому стилю.
23
Скользят по поверхности (фр.).
24
И если останется только один – им буду я (фр.).
25
Сидящего напротив (фр.).
26
С учетом пропорций (фр.).
27
С еще большим учетом пропорций (фр.).
28
NB! Лучше.
29
Мой сын Георгий (Мур), родившийся в полный разгар мечты о Крысолове и первой главы его – 1 февраля 1925 г., в воскресенье, ровно в полдень, в безумную (последнюю!) вьюгу, в избе, в деревне Вшеноры, близ Праги. (Прим. М. Цветаевой.)
30
Ударение, как: Миргород, Белгород и пр. (Прим. М. Цветаевой.)
31
Burg по-немецки «крепость». (Прим. М. Цветаевой.)
32
Подразумевается: запах. (Прим. М. Цветаевой.)
33
В последующих строках ударяются слоги: первый, второй и последний. (Прим. М. Цветаевой.)
34
Убийца Коцебу. (Прим. М. Цветаевой.)
35
Колонна (нем.). (Твоя смерть). Повторение не мысли, а явления, однородную мысль вызывающего. Недаром я Блока ощущаю братом Р‹ильке›, его младшим в святости – и мученичестве. Знаю, что из всех русск‹их› поэтов Р‹ильке› больше всего любил бы Блока. (Прим. М. Цветаевой.)
36
Впоследствии, точь-в-точь, слово в слово о Р‹ильке›.
37
Дословно: магистр чернил (нем.).
38
Свои! (Прим. М. Цветаевой.)
39
«Доигрались» – Блок и Гумилев (Прим. М. Цветаевой).
40
Вместо мантилии (фр.).
41
Боже сил… (фр.)
