Николай Рутыч - Белый фронт генерала Юденича. Биографии чинов Северо-Западной армии
Из писем К.И. Дыдорова св. кн. А.П. Ливену
21 июля 1919 г. Нарва.
Ваше сиятельство, сегодня видел генерала Юденича, но ничего реального от него не получил. Доложил ему, что общее настроение на фронте хорошее, на зато полное недоверие к нашим союзникам, а потому надо как можно скорее фронту помочь материально. Крайняя и почти нетерпимая нужда здесь в следующем: обувь, деньги, табак, белье, мыло, сахар, обмундирование, вооружение, снаряжение, походная кухня и карты.
Сказал ему я это твердо, но он пока что почти беспомощен. Во всяком случае, пока что нам, избалованным германцами, здесь нелегко.
На этой почве у меня вчера была стычка с капитаном Брей, который назвал меня чуть ли не германофилом, но это сгоряча. Я думаю, что он верит, что я только русский и измотался, желая добра Родине и всему русскому. Предлагал ему бросить затею перевозить нас морем, но как удастся ему нас перевезти железною дорогой — не знаю.
С эстонцами здесь то же, что и с латышами, — затруднения.
Сейчас 12 часов 40 мин. дня, получил какое-то сведение, что наши 20 числа отправлены из Либавы сюда, но факт ли это, не ручаюсь.
Не знаю, удастся ли мне так часто посылать Вам доклады, но стараться я буду. Прошу только и ко мне отправлять чинов с вопросами, Вас интересующими.
Здесь каким-то образом получили (штаб армии) новенькое германское телефонное имущество. Попытайтесь и Вы достать от них все, что можно из перечисленного мною.
Повторяю и заверяю Вас, что для общего дела я готов служить Родине полностью и пойду с Вами куда угодно и на что угодно. <...>
22/VII. 3 ч. 10 м. дня. Нарва № 139.
Сегодня один из самых тяжелых дней моего пребывания здесь, несмотря на то, что надо было бы, кажется, радоваться, потому что вся либавская часть нашего отряда сегодня прибыла сюда. Дело в том, что здесь появился генерал-майор Вандам (Генерального штаба — бывший командующий Северным корпусом в Пскове), который, пригласив меня к себе, стал говорить обратное тому, что до сих пор нам здесь обещали.
Кто и что здесь генерал Вандам, я пока еще не знаю, но впечатление он производит вообще отталкивающее, а на меня сегодня — самое безотрадное. Если такое старье начнёт играть роль в создании новой России, то я не знаю, будет ли от этого толк. Мне кажется, что такие люди будут далеки от жизни, а потому испортят то, что стараются сделать верующие и энергичные.
Когда вопрос зашел о разворачивании отряда в дивизию, он мне заявил, что с разворачиванием не согласен, ввиду малого числа людей. На мой ответ, что люди мне обещаны генералом Родзянко, кроме того придет к нам большое пополнение из Польши и т. п., он ответил, что из Польши пополнение прибудет не только для нас, но и для всей армии, в наших же общих интересах.
Заявив ему, что нами много потрачено денег, сил и времени на создание польской вербовочной сети, а кроме того генерал Родзянко и генерал Юденич обещали пополнение это только нам, он ответил мне, что все пойдет в запасные части, а не так, как мы этого хотим.
Генерал Вандам сказал, что ему известно, что в Польше фильтрации нет (он сам оттуда приехал), а потому они здесь в запасных частях устроят всем фильтрацию. Я сказал, что мне известно, что фильтрация там существует и что там есть много офицеров, на которых мы теперь рассчитываем.
Все равно все будет идти через запасные части и оттуда пополнение распределится для всей армии. Тогда я снова доложил ему, что мне сделано обещание не Ивановым, Петровым или Сидоровым, а генералом Родзянко и Юденичем и я верю, что они свое обещание сдержат. Сказано это было в решительной форме.
Генералу Вандам, видимо, это не понравилось; он встал и сказал: «В таком случае, разговор наш окончен».
Весь этот разговор на меня сильно подействовал, и я ушел от него с такой же верой в наше будущее, с какой мы живем, еще слепо веря нашим союзникам.
При таком положении вещей смогу ли я выполнить свою миссию, возложенную на меня Вами, — не знаю.
После этого я говорил с генералом Родзянко, но он старался увильнуть от прямого ответа и в конце концов все же его мне не дал, ответив, что до прибытия пополнения времени еще много,'а потому еще будет время о нем поговорить.
3400 человек, прибывающие из Польши, следовательно, для отряда могут пропасть. Сегодня я посетил наших сравнительно легко раненых, — были до слез рады вниманию.
На фронте у нас за это время уже выбыло 24 человека; убиты: один офицер, один чиновник; умер от ран один стрелок, тяжело ранено два офицера и два стрелка: легко ранено 15 человек.
На участок второй дивизии была послана поддержка из двух рот под общей командой полковника Еремеева. Молодой генерал-майор Ярославцев отрешил его за медлительность, но я сильно запротестовал и окрысился. Не знаю, что из этого выйдет. Наших офицеров и вообще всех наших я в обиду давать не буду!!! Может быть себе голову сверну, но за них здесь постою. <...>
1919 г., 12 сентября. 13 ч. 40 м. № 163. Д. Ложгалово Ваша Светлость!
Пользуюсь случаем, чтобы снова Вам написать о нашем существовании здесь.
Жалование мы здесь все же начали получать. Получили Родзянки, а о стокгольмских делах пока что говорят.
Обмундирования до сих пор еще нет и нет, говорят, что уже близко от нас. Слава Богу, получили немного нижнего белья, что все же большая помощь. <...>
Отношение к нам со стороны корпуса сильно улучшилось, но присные гр. Палена все же больше дают во вторую дивизию, которая им родная, чем нам.
Получить бы обмундирование, тогда дело сильно улучшилось бы.
Сегодня был парад части 1-го полка по случаю их полкового праздника. Много было босых на параде и одеты, как шайка, а не как армия.
Я считаю, что наши солдаты это все люди, делающие подвиги, так, например, часовой, стоя на посту, плачет из-за того, что ему холодно, что он босой, но с поста все же не сходит. Двое заболели острым умопомешательством (офицер и солдат), т. к. стоим почти бессменно и жить приходится в шалашах. <...>
1919 г., 7 сентября. 23 ч. 05 м. № 158. Д. Ложгалово.
Ваша Светлость, 5 сентября я получил Ваше письмо от 23 VIII и 27 VIII. Глубоко и искренно Вас благодарю! Ваши строки и память обо мне подбадривают меня, начинающего падать духом. — С Вашим отъездом все же «приятели» стараются многое у нас переделать. Старшие офицеры помогают отстаивать наше «Ливенское», но все же это очень трудно.
Из приказов Вы это ясно увидите. Мы пока что бойкотируем эти приказы. <...>
26 декабря 1919 г. н. ст., Раддас (имение гр. Штакельберга).
<...> Надеюсь, что многое Вам уже известно от наших, что делается здесь, а потому не буду писать много, но скажу одно только, что здесь тяжело и особенно тяжело потому, что меня все-таки сломили и «Ливенское» до конца сохранить мне так и не удалось, хоть я этим только и жил, чтобы «Ливенцы» были страшны большевикам и сильны, как воинская часть.
