Илларион Попов - Батальоны идут на запад
- Так, в постоянных стычках с противником, в боях местного значения, в непрерывной работе по усовершенствованию оборонительных позиций протекали боевые дни и ночи полка на Карельском перешейке на переломе весны и лета второго года войны.
В должности начальника разведки 20-й стрелковой дивизии я пробыл недолго. Уже в конце июня 1942 года получил новое назначение - старшим помощником начальника оперативного отдела нашей же 23-й армии. Войска армии прикрывали Ленинград с севера, обороняясь на Карельском перешейке, от западного побережья Ладожского озера до Финского залива.
Командовал армией генерал-майор Александр Иванович Черепанов. С ним вместе мне теперь приходилось бывать и в штабе фронта, на заседаниях Военного совета, видеть в деловой обстановке руководителей обороны Ленинграда - членов Политбюро ЦК ВКП(б) Климента Ефремовича Ворошилова и Андрея Александровича Жданова. Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов был представителем Ставки на нашем фронте, генерал-лейтенант А. А. Жданов - членом Военного совета фронта. Фронтом командовал генерал-лейтенант артиллерии Л. А. Говоров.
На всю жизнь запомнил я один урок, преподанный нам Андреем Александровичем Ждановым. Военный совет обсуждал доклад нашего командарма. Жданов обратился к ведущему заседание К. Е. Ворошилову:
- У меня вопрос к командующему двадцать третьей армией.
- Пожалуйста, - ответил маршал.
- Товарищ Черепанов, почему армия сидит в обороне? Почему не наступает?
- Не позволяет соотношение сил, - ответил командарм. - Вы же знаете это, товарищ член Военного совета.
- Да, знаю, - продолжал Жданов. - Из вашего доклада следует, что снайперы двадцать третьей армии уничтожили примерно пятнадцать процентов солдат и офицеров противостоящих нам финских войск. Так что же: должны мы принять эту цифру как достоверную? Можно опираться на нее в дальнейших расчетах и планах? Или она требует проверки и уточнения? Короче говоря, не является ли эта цифра плодом бурной фантазии ваших подчиненных? Стремлением заработать чины и ордена бумажными победами?
От этих слов меня бросило в жар. Как будто лично я давал эти цифры, хотя занимался я совсем другими вопросами. Нет, командарм не может, да и не должен проверять каждую цифру своего доклада. Для этого у него имеется штабной аппарат, в том числе мы, работники оперативного отдела. А мы-то и оплошали. Собрали дивизионные сводки, произвели одно из простейших арифметических действий - сложение, передали для доклада и на том успокоились. А ведь полученная сумма вражеских потерь должна была и нас насторожить - слишком она велика. Грубо говоря, дутая цифра.
Урок, преподанный нам Андреем Александровичем Ждановым, стал предметом большого разговора в штабе армии - и на служебных совещаниях и на партийных собраниях. Выяснилось, что такого рода преувеличениями грешат не одни только сводки снайперской боевой работы. По указанию генерала А. И. Черепанова, штаб армии разработал целый ряд мероприятий, резко повысивших действенность контроля над донесениями из соединений и частей. Ну, а для себя я сделал вывод, который народная мудрость давно и четко сформулировала в поговорке: "Лучше горькая правда, чем сладкая ложь".
6 сентября, когда по заданию Военного совета армии я проверял организацию противотанковой обороны в районе Васкелево, Лемболово, меня догнала телефонограмма. В ней был приказ немедленно вернуться в штаб армии. Там от начальника штаба генерал-майора В. А. Крылова я узнал, что получен приказ откомандировать меня в штаб Ленинградского фронта. Получил предписание и, попрощавшись с товарищами, выехал в Ленинград.
Гвардейцы на Ловати
И вот я опять в Ленинграде, в старинном здании Главного штаба, где разместился штаб Ленинградского фронта. Принявший меня в отделе кадров командир сообщил:
- Приказано направить вас в Москву, в Главное управление кадров Красной Армии. Причина вызова нам неизвестна. Полетите самолетом. Машину на аэродром найдете внизу, у подъезда.
Он вручил мне необходимые документы, поздравил с присвоением очередного воинского звания "подполковник". У подъезда я увидел грузовичок-полуторку, в нем - трех офицеров. Спрашиваю шофера:
- На аэродром?
Из кузова отвечают:
- Садись, Илларион Григорьевич. Тебя ждем.
Гляжу: так это же подполковник Иван Никитович Кожушко, сослуживец по 23-й армии. Да и лица других товарищей мне знакомы.
- Тоже в Москву?
- Туда, - отвечают.
- В. Главное управление кадров?
- Точно.
- Значит, вместе...
Мы отправились на аэродром. Там переночевали и транспортным самолетом Ли-2 вылетели в Москву. Всю дорогу гадали о причине вызова. Вскоре приземлились в столице. Нас, привыкших к сурово-аскетическому, фронтовому Ленинграду, ошеломила московская живая суета. И только общий ритм этой жизни - энергичный, деловой, жесткий - напоминал, что линия фронта не так далека и от Москвы.
Из Главного управления кадров нас направили в штаб воздушно-десантных войск на прием к командующему генерал-лейтенанту А. В. Глазунову. Беседа с ним заняла около часа. Генерал сообщил, что все мы будем служить в 20-й воздушно-десантной бригаде, которую нам предстоит сформировать. Подполковник И. Н. Кожушко назначен командиром бригады, я - начальником штаба.
После беседы с командующим в тот же день мы выехали к месту формирования бригады - в старинный подмосковный зеленый город. Формироваться начали, как говорится, с нуля. Однако, благодаря постоянному вниманию и помощи командования, дело у нас продвигалось быстро. Прибыл личный состав: почти все комсомольцы, ребята физически сильные, ловкие. Принимая пополнение, вооружение, боевую технику, строя землянки, учебные и подсобные помещения, мы одновременно начали интенсивные занятия с вновь прибывшими людьми, чтобы как можно быстрее подготовить десантников к боевым действиям в тылу врага. Пригодился здесь не только наш фронтовой опыт. Мне, например, пришлось вспомнить и свою службу на пограничных заставах в довоенные времена. Делился с молодежью теми знаниями и навыками, которые равно нужны и в пограничном дозоре, и при действиях во вражеском тылу. Весь личный состав бригады совершил по четыре парашютных прыжка с самолета.
Так в напряженной работе прошла осень, наступила зима. Мы заканчивали формирование бригады, когда 8 декабря получили новый приказ: 20-я воздушно-десантная бригада переформировывалась в 1-й гвардейский воздушно-десантный полк{5}. Вместе с другими гвардейскими полками - 11-м и 16-м, а также с 6-м гвардейским артполком 1-й полк вошел в состав 5-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Подполковник И. Н. Кожушко был назначен начальником штаба дивизии, а я - командиром 1-го полка.
