Николай Бирюков - Трудная наука побеждать
Этот старик не сказал своего имени, но показал дом, где живет. Там его и нашли наши товарищи после боя. Он был убит вместе с женой бомбой, сброшенной фашистским пикирующим бомбардировщиком.
Первой в Опошню — конечную цель наступления — ворвалась 9-я рота 22-го полка. Завязался уличный бой. Враг упорно контратаковал. К наблюдательному пункту лейтенанта-минометчика Семена Иванова, окружая соседнее подразделение, прорвались четыре танка и автоматчики. Юный офицер Семен Иванов принимает решение, и далеко на батарее телефонист слушает и передает его последнюю команду: «Огонь — на меня!»
Совсем недавно, вступая в партию, Иванов писал в своем заявлении: «Высокое звание коммуниста оправдаю в бою». Он оправдал его.
На одной из улиц этого села фашистский пулемет, хорошо укрытый в каменном фундаменте сгоревшего дома, прижал фланкирующим огнем к земле стрелковое подразделение. Красноармеец-сапер Ишканян получил приказ взорвать огневую точку. «Будьте уверены, товарищ командир, — сказал он, уходя, — ваши стрелки пройдут по этой дороге без потерь». Минут через пятнадцать раздался взрыв, и пулемет замолчал. Храбрый сапер погиб, выполняя приказ.
8-я дивизия при содействии с флангов 5-й и 80-й дивизий 15 сентября полностью овладела Опошней (1880 дворов) и, продвигаясь дальше, отбила у врага 3000 местных жителей, согнанных гитлеровцами в лес юго-западнее Опошни для отправки в фашистскую Германию. У избавившихся от этой кабалы радости не было предела. Они просто не находили слов благодарности.
В боях за Опошню хорошо проявили себя солдаты прибывшего недавно пополнения. Среди них было много коммунистов и комсомольцев.
Из этого случая, конечно, нельзя делать далеко идущие выводы, вроде того, что солдат рождается в бою. Во всех иных случаях один такой «рожденный в бою» обходится слишком дорого, слишком большими потерями расплачивается за него вся масса новичков. И дело не только в том, чтобы заранее, еще в тылу, подготовить физически и психологически полноценного бойца. Суворовскую заповедь «Тяжело в учении — легко в бою» в век машинной техники нужно рассматривать гораздо шире. В наше время «тяжело в учении» не одному солдату. Чтобы ему было «легко в бою», народное хозяйство вынуждено расходовать немалые ресурсы.
Поздним вечером 16 сентября началась перегруппировка корпуса на правый фланг армии. В его состав, кроме 5-й и 7-й гвардейских, вошла и 166-я стрелковая дивизия из 27-й армии — та самая, что еще под Ахтыркой первой приняла на себя танковый удар фашистов.
Ровно в полночь, когда эти соединения были на марше, противник открыл сильнейший артиллерийский огонь по всей глубине нашего расположения. На командном пункте непрерывно звонили телефоны: «Что за стрельба?», «Что у вас там творится?» Мы усилили разведку и наблюдение, предполагая, что неприцельная стрельба — просто шумовая маскировка.
Вскоре разведка донесла, что танковые и механизированные части противника, свернувшись в колонны, отходят на юго-запад. Это было закономерным следствием обстановки, сложившейся на всем участке фронта. Мы еще загодя получили приказ подготовить подвижные отряды преследования. Они тотчас вступили в дело и в течение трех суток вели активное преследование, сбивая вражеские арьергарды.
21 сентября на наш командный пункт, только что развернутый в сожженной гитлеровцами деревне, приехали представитель Ставки маршал Г. К. Жуков и командующий армией генерал-лейтенант Г. И. Кулик.
Выслушав мой доклад о том, что противник приостановил отход и пытается задержаться на выгодном рубеже, маршал спросил:
— Твое решение?
— Целесообразнее сузить полосу наступления корпуса, — ответил я, — и прорывать фронт в направлении села Шишаки. Оборона там подготовлена наспех и не выдержит концентрированного удара.
— Сам побывал на местности, комкор?
— Побывал. Она выгодна для наступающих. Маршал утвердил мое решение и дал около двух суток на подготовку.
Нам удалось довольно легко прорвать оборону противника.
Вскоре правое крыло Воронежского фронта вышло к Днепру напротив города Канева. Повысился темп наступления и у нас, в центре. Корпус с ходу, на подручных средствах форсировал реки Псел и Хорол, освободил несколько десятков населенных пунктов.
8-я дивизия полковника Богданова отбила прославленный Гоголем хутор Диканьку и, выполняя приказ командующего армией, повернула свои боевые порядки на девяносто градусов — на Полтаву. Ее 25-й и 22-й полки подступили к городу и вместе с войсками 5-й гвардейской армии готовились к штурму.
Вернувшиеся из Полтавы разведчики сообщили, что команды фашистских факельщиков поджигают и взрывают дома, а саперы заполняют минные колодцы близ Северного вокзала. На аэродроме тракторы таскают огромные плуги, вспахивая летные дорожки. Делается это для того, чтобы помешать советской авиации использовать аэродром. Там же, по всему полю, разложены 500-килограммовые бомбы. Они соединены проводом и подготовлены к взрыву.
Ночное небо над Полтавой озаряли пожары — фашисты торопились уничтожить древний город.
23 сентября, перед рассветом, гигантская дуга советских войск, охватывавшая город с севера и востока, пришла в движение. Грянуло могучее «ура», и десятки батальонов 5-й гвардейской армии, а вместе с ними и батальоны нашей 8-й дивизии ринулись на штурм.
Подразделения «восьмерки» овладели станцией Полтава Северная и прорвались к аэродрому. Взорвать летное поле, издырявить его воронками фашисты не успели. Группа наших автоматчиков во главе с лейтенантом Н. С. Лукиным еще до начала наступления пробралась на аэродром, уничтожила охрану и саперов-подрывников, обезвредила минные колодцы и подготовленные к взрыву авиабомбы.
Полтава пылала огромным костром. Фашисты, готовясь к отступлению, начали ее систематически разрушать еще трое суток назад. Взлетали на воздух целые кварталы и улицы. Бандиты в эсесовской форме охотились за людьми, не щадя ни старого, ни малого. Они расстреляли и сожгли в домах живыми сотни полтавчан.
Гордость города, одно из его красивейших зданий — Исторический музей они превратили в руины, предварительно спалив хранилище с уникальными историческими документами.
Бойцам 8-й дивизии удалось захватить на месте преступления группу эсесовских садистов.
Между тем другие дивизии корпуса продолжали наступать к Днепру.
Кстати, об одном необычном случае. Он произошел в те дни в 1-м полку 5-й дивизии. На подступах к селу Решетиловка противник предпринял сильную контратаку. Танков у нас не было, гитлеровцы это знали. Наверное, они потому-то и опешили так, приостановили контратаку и начали поспешно отступать, когда в их боевые порядки, стреляя из пушки и пулемета, давя огневые точки, ворвался танк. За ним следовали наши пехотинцы. Бой был выигран, 1-й полк продвинулся за ночь на 17–20 километров.
