Фарид Фазлиахметов - Дерзость
Ни в зале ожидания, ни на перроне моих товарищей не оказалось. Решив, что они в поезде, я вскочил на подножку и пошел по вагонам - их нет. Это обстоятельство не очень меня огорчило. Куда и как ехать, они знают доберутся. Подумав так, я удобно устроился в полупустом вагоне и вскоре под стук колес задремал.
И чуть не проехал нужную мне станцию. Когда вышел на перрон, была уже ночь. Зашел в комендатуру. Там меня оглядели с- головы до ног, перемигнулись и... обезоружили. После этого спросили документы. Документов у меня никаких не оказалось. Паспорт и комсомольский билет сдал еще в учебном центре. Я потребовал написать расписку на оружие. Расписку мне дали и под конвоем отправили на пересыльный пункт. Там опять все не столько спрашивали меня, кто я и откуда, сколько дивились на мои длинные волосы и полугражданскую одежду. Шпион! Надо отправить его для выяснения личности куда следует. И отправили. Ремни отобрали, отобрали расписку на оружие и даже деревянную ложку.
На другой день начался допрос. Дело вел какой-то очень молодой и очень самоуверенный следователь.
- А ну, говори, кто тебя послал, с каким заданием, - имея в виду немцев, начал он.
- Спрогис, - отвечаю, - послал с боевым заданием.
- С каким именно?
- Взрывать машины и танки противника.
- А где твои боеприпасы?
- Израсходовал, - отвечаю.
- А какой у него чин, у этого, как его...
- Спрогиса? Майор, войсковая часть 9903.
- Что за часть, где стоит?
- Это войсковая часть штаба Западного фронта, - отвечаю.
- Молчать!
Я замолчал. Тут же он предложил подписать протокол допроса. Подписывать я не стал и потребовал свидания с прокурором.
- Ишь чего захотел!
- Я требую прокурора, - сказал я еще раз и, не в силах больше сдерживаться, стукнул кулаком по столу.
На этот шум из соседней комнаты вышел прокурор. Когда я немного успокоился, он задал несколько вопросов. Я ответил и попросил отправить меня в часть. Проверить, кто я и откуда, у него, видимо, не было возможности, но он сказал, что завтра же отправит меня в военкомат для прохождения дальнейшей службы, - стало быть, поверил, по крайней мере, что свой.
Утром мне вернули ремни, расписку на оружие и проводили в райвоенкомат. Там, к счастью своему, я встретил лейтенанта из нашей части. Он заявил военкому, что знает меня и берет с собой. На этом мои злоключения окончились.
Обстоятельства складывались так, что нашу группу с очередным заданием могли проводить в тыл не раньше 10 ноября, поэтому командир части отпустил нас на праздники в Москву.
С нами поехал и Геннадий Кротков, который появился в части в мое отсутствие. Геннадий, кстати говоря, тоже бывший студент, уже успел побывать на фронте, участвовал в боях, ходил в разведку. С ребятами младший политрук быстро нашел общий язык, со многими подружился.
Приехали на фабрику "Красная оборона". Из проходной Володя Шатров куда-то позвонил, и через несколько минут к нам выбежали Шура Калистратова - секретарь комсомольской организации фабрики - и еще несколько девушек. Они отвели нас в теплую просторную комнату, быстро собрали немудреный ужин, и за чашкой чая полилась непринужденная беседа.
- Ну, как вы тут живете, как трудитесь? - обратился к ним Геннадий.
- Трудимся как никогда раньше - по шестнадцать часов в сутки. Мы на казарменном положении.
- Почему?
- Кто дежурит после работы в сандружине, кто на крыше фабрики. А домой идти далеко, да и холодно там. Вы уж лучше о себе расскажите, о своих боевых делах, - просит Шура...
- Это можно, - ерошит волосы Саша Чеклуев и начинает рассказ. - Вышли мы как-то к лесной дороге, видим, идет конный обоз немцев. Большой обоз. Охрана сильная, нам с ней не справиться. Пропустили мы его и только хотели перейти дорогу, как вдруг увидели отставшую полевую кухню. Залегли в канаве. Смотрим. Обоз скрылся за поворотом, кухню можно захватить без большого риска.
Лавров приказал Сереже снять повара. Тот прицеливается, нажимает на спусковой крючок - и немец падает на дорогу. Умные лошади останавливаются.
Чеклуев со Стениным забирают у фрица винтовку, пояс с патронами и поворачивают коней на зимник. В котле варится что-то мясное, пахнет очень вкусно, и есть хочется нестерпимо. Но останавливаться пока нельзя, надо уйти подальше в глубь леса.
Наконец Лавров приказывает остановиться, открывает крышку котла и снимает пробу.
- Картошка с мясом, - заявляет он, - давайте котелки.
Пока наполняются котелки, Чеклуев со Стениным распрягают лошадей, а я с Сережей минирую кухню. Есть уже придется на ходу. Слышна стрельба, видно, немцы начали преследование. Надо уходить.
- Ну и как, ушли? - спрашивают девчата.
- Как видите. Правда, они долго преследовали нас, пока не подорвались на одной из противотанковых мин, поставленных по следу.
- А лошади?
- Так мы и доехали на них попеременку до самой Москвы.
- Полно врать-то, - встрянул Сергей, - лошадей мы вывели на опушку и отпустили...
Вот так, незаметно, во встречах и беседах с комсомольцами фабрики пролетели два дня.
Наступило 6 ноября. В этот день мы все с огромным вниманием выслушали по радио доклад товарища Сталина, с которым он выступил в канун праздника 24-й годовщины Октябрьской революции на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящиеся совместно с партийными и общественными организациями столицы. Собрание было проведено на станции метро "Площадь Маяковского". В речи Председателя Государственного Комитета Обороны содержался призыв к развертыванию партизанской борьбы в тылу врага, но главное - в ней была выражена непоколебимая уверенность в конечной нашей победе.
Вечером вместе с девчатами мы поехали на Красную площадь. Прошли возле Кремлевской стены, постояли у Мавзолея Ленина, повернули у Спасской башни на Лобное место, прошли возле ГУМа, остановились и еще раз окинули взглядом это дорогое для сердца каждого советского человека историческое место. Морозило, мела поземка, но мы не чувствовали холода...
А 7 ноября на главной площади страны состоялся исторический военный парад. Отсюда войска шли на фронт, на защиту Москвы.
В тот же вечер мы были уже в своей части. В честь праздника Великого Октября был организован вечер, на котором, кроме ребят, присутствовало и много девушек.
Как мы узнали, девушки прибыли в часть по путевкам Московского горкома комсомола. Лишь немногие из них успели побывать на заданиях, познать тяжесть походов и неудобств солдатского быта. Большинство же не имело пока за плечами никакого боевого опыта. Но все девушки были полны решимости сделать все, что в их силах, для защиты Родины.
А пока - танцы... Наш Геннадий, человек внимательный, красноречивый, обходительный, производит на девчат впечатление. Да и Володя, статный смуглый красавец, тоже на виду, тоже увлеченно танцует. А мы с Сережей Гусаровым и Сашей Стениным скромненько стоим у стенки, любуясь этим красивым и почти забытым зрелищем...
