Борис Привалов - Сказ про Игната-Хитрого Солдата
- С лёгким паром, мужики! - сказала Ульяна, когда они вернулись в избёнку. - В бане веник господин, а здесь я хозяйка. Чем богаты, тем и рады, однако еда ждать не любит!
Щи хлебали все из одной большой миски. Ломти хлеба отламывал от каравая Игнат на правах хозяина.
- Вот, Игнатка, примечай: тут все собрались, кто тебя помнит, - сказал дед. - А остальные соседи либо из других сёл переселились, либо народились за эти-то двадцать пять лет...
- Деревня большая была, - произнёс Василий, - а теперь каждая третья изба пустая стоит. Бегут многие, голода страшатся.
- Засуха злая пришла, - вздохнула Ульяна, - ручьи ссохлись, речку курица вброд перейдёт...
- Какая курица в такую жару из прохлады вылезет? - улыбнулся Демид. Клюва из-под избы не высунет, хоть коршуном её пугай.
- Даже петухи не кукарекают, а хрипят, что телеги несмазанные, добавил Василий.
- Так петухи ваши от жарищи такой почти жаренными стали! - сказал Игнат. - А куры, верно яйца несут уже сразу печёные.
- Кому страсти-мордасти, - заметил дед, - а кому смехи-потехи. Ох, трудно будет эту зимушку прокормиться, ох, трудно!
- Откуда у тебя, Игнатушка, синяк-то под глазом? - участливо спросила Ульяна и, не желая, чтобы разговор и дальше шёл о горестных делах деревенских, толкнула деда: мол, хватит солдата пугать бедами.
- Откуда синяк? - переспросил Игнат. - Наткнулся глазом на кулак. Подрался, так хоть синяк в прибыль достался.
- С кем дрался, Игнат? - с любопытством спросил Василий и даже ложку в сторону отложил.
- Долго рассказывать, - со вкусом продолжая хлебать щи, отмахнулся Игнат.
- Да чего крутишь? И без тебя знаем - с Дурындой! - весело выкрикнул Демид. - Это, верно, тогда стукнули, когда сзади на тебя накинулись, скатертью заматывали.
- Дурында-то не всегда Дурындой звался, - сказала Ульяна. - Было время, его Яковом кликали на селе. Остался, сиротина, без отца-матери. Силушкой парень не обижен - оглобли ломал, когда ещё дитём был. А потом его этот Спирька-Чёрт попутал, в услуженье взял. Вот и стал Яков чужеумом.
- Да, у него разум не свой - чужой пустил на постой, - задумчиво произнёс Игнат. - Глаза у него грустные. Словно понимает, кем сделался...
- Псом цепным - вот кем, - подхватил Демид,
- Спирька-Чёрт - тот вертит языком, как корова хвостом, - сказал дед. - И думы у него что ужи скользкие - не ухватишь. Где уж тут Дурынде уразуметь, что к чему.
- Рассмотрел я этого Спирьку со всех сторон, - усмехнулся Игнат, - не так страшен черт, как его малюют. Кафтан-то у него новый, а умишком он давно обносился.
- Ой, Игнатушко, Спирька-то не так прост, - покачала головой Ульяна. Он кого хочешь обманет. Спирькин родной брат, поп наш, отец Парамон, и тот не верит ни слову его, ни вздоху. Целые дни Чёрт по деревням да сёлам бегает, принюхивается, присматривается, а ночью князю прислуживает. Спит-то он когда, нечистая душа?
- Сказывают, один глаз у него недреманный, - с испугом произнёс Василий. - Мол, Спирька спит, сны смотрит, а глаз всё видит, всё слышит.
- Глаз слышать не может, - рассмеялся Демид. - Это уж ты, брат, со страху!
- Охочи братья, поп да Чёрт, до зелья всякого, - сказала Ульяна. Чего только я им не варила: баюн-траву, полынь горькую, черемшу, бруснику...
- А пуще всего - первуху-медовуху! - подмигнул игриво дед Данилка. Нет никого в нашем краю, Игнатка, кто бы лучше Ульяны первуху-медовуху варил! Так и намотай себе на ус!
- И нынче вот им бочонок наварила, - сердито ответила Ульяна. - Что делать - грозятся! Остерегайся их, Игнатушка!
- Да что со мной Чёрт и поп сделать могут? - покрутил ус Игнат. - По миру пустят? Мокрый дождя, а бедный разбоя не боится. А вот кто это с князем нынче ночью пировал - боярин губастый, шепелявый? Ну и губищи - из таких только студень варить!
- То - Голянский, князев дружок, - пояснил дед. - Как он у нас в Болотном краю объявляется, так жди беды-горя. Точная примета.
- Да будет тебе, старый, каркать! - рассердилась Ульяна. - Накаркаешь ещё чего! Ешь, Игнатушка, ешь поболе...
- Ложка эта узка, таскает по три куска! - сказал Игнат.
- Нужно её расширить, чтоб таскала по четыре! - подхватил Демид.
- Рот уже болит, а брюхо всё есть велит! - весело продолжал солдат. А ну-ка, честной народ, отгадай загадку: сидит на ложке, свесив ножки? Что это?
- Лапша! - пискнула от печки Стёпка.
- Ого, какая отгадчица растёт! - удивился Игнат, покрутил ус и спросил: - А ну-ка, честной народ, второй оборот. Загадка старая, для малых деток. Пробил стенку - увидел серебро, пробил серебро - увидел золото. Что сие?
- Знаю, да не скажу, - пискнула Стёпка. - Яйцо!
- Ну и ну! - развёл руками Игнат. - Смекалиста!
- Вся в меня пошла, - гордо заявил дед Данилка. - Уж сколько я этих загадок ей перезагадывал - не счесть. Она их, как орешки, щёлкает.
- Удивил нас загадками! - махнула рукой Ульяна. - У нас исстари в каждой избе свои загадки придумывали... В других краях припевки, пляски, а наши, болотные, всегда загадками славились...
- Как они мне помогали... - вспомнил Игнат и отложил ложку. - Бывало, перед сражением сидим, ждём команды. Тихо. Каждый о своём думает. А я начинаю загадки загадывать. И сразу веселее всем, думы уходят, страха у молодых солдат меньше становится...
- Что ж, Игнатушка, ты за-столько годов не выслужил у царя с царицей ничего? - спросила Ульяна.
- Промашку, бабушка, дал, - очень серьёзно ответил Игнат, - один раз вместо "ура" закричал "караул"! Вот и попал в немилость!
- Да ну тебя! - отмахнулась Ульяна. - Не шуткуй.
Голову в целости назад принёс - что тебе ещё надобно? - сказал дед.
- А кафтан солдатский? - улыбнулся Игнат, и одна бровь его изогнулась дугой. - Поспорили однажды Солнце и Мороз с Ветром - кто сильнее? "Вот, говорит Солнце, - стоит Солдат на часах. Кто из нас заставит его кафтан снять, тот и сильнее". Согласились. Первому выпало Морозу силу свою доказывать. Такого он холоду нагнал, даже Солнце с Ветром зубами застучали, в ознобе задрожали. Сколько было на земле людей - все попрятались. Кто не успел - сосулькой стал ледяной... А Солдат на часах стоит, его никакой мороз не берёт - потому на нём кафтан солдатский. Отступил Мороз. Ветер за Солдата взялся. Крыши с домов посрывал. Орудия с позиции сдул, унёс, как перышки куриные. Реки вспять потекли, а кафтан не сдувается, только крепче, плотнее к Солдату прижимается. Отступил и Ветер. "Ну, теперь мой черёд", молвило Солнце. Как начало жарить да парить - похуже, чем этим летом. Медведи в лесах шкуры посрывали с себя - вот какое пекло было. А Солдату хоть бы что. И порешили тогда Солнце, Мороз и Ветер - кафтан солдатский сильнее их... Вот как дело было, а вы кафтан мой за богатство не считаете!
- Ты, Игнатушка, не серчай, - вздохнула Ульяна, - я ж от сердца спрашиваю. Двадцать пять лет, видано ли дело, землю топтал и сапоги без подмёток выслужил.
