Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
Оставалось выяснить, как отреагирует бургундская сторона.
Здесь особое значение имеет меморандум, составленный в Аррасе в конце октября 1419 года, в котором Совету герцога Бургундского были изложены аргументы за и против принятия условий мира, представленных королем Англии. Этот меморандум имеет двойной подтекст, реалистичный и пораженческий. В меморандуме указывается, что, учитывая соотношение сил, если Генрих V не получит "свою" корону Франции "по любви и согласию", он все равно сделает это "силой оружия". Так что нет смысла сомневаться в законности его претензий или учитывать права других возможных претендентов, конечно же, не Дофина, который дискредитировал себя убийством в Монтеро, а принцев Орлеанского и Анжуйского домов. Поэтому идея заключалась в том, чтобы принять предложения Генриха V, но, чтобы герцога Филиппа нельзя было обвинить в измене своему государю, следует предварительно заручиться согласием и поддержкой Карла VI и Изабеллы. Вот основные выдвинутые аргументы:
— если Генрих V не станет королем Франции, то им после смерти Карла VI, станет Дофин, смертельный враг герцога Бургундского;
— если Генрих V взойдет на французский престол не путем переговоров, а силой, то он "сместит" короля и королеву, перебьет дворян и поставит на их место своих "баронов, рыцарей и других людей". Короче говоря, он создаст новое дворянство и возможно "сменит весь народ Франции" [74].
Английская дипломатия не ограничивалась контактами с Карлом VI, Изабеллой и герцогом Филиппом. В письме, отправленном из Флоренции 29 декабря 1419 года регенту Карлу Гийомом Филластром, кардиналом Сен-Марко и архиепископом Экса, упоминаются переговоры между англичанами и дофинистами. Из этого документа следует, что французские послы получили аудиенцию у Папы Мартина V, как ранее получили ее англичане. Филипп де Коэткис, епископ Сен-Поль-де-Леон, воспользовался этим, чтобы в торжественной обстановке продемонстрировать, что англичане не имеют никаких прав ни на Францию, ни на Нормандию. Папа принял это к сведению. После чего присутствующие англичане ответили несколько мрачно, "ибо такова их натура", что оставив в стороне само королевство Франция, они утверждают, что Нормандия всегда принадлежала им. На это кардинал Сен-Марко ответил, что герцог Нормандии приобрел [точнее, завоевал, в 1066 году] Англию, поэтому для короля Франции является честью иметь в качестве вассала, наравне с другими своими вассалами, короля Англии и герцога Нормандии. На этом обмен мнениями закончился. Гийом Филластр считал, что англичане прибегли к посредничеству Папы, потому что в настоящее время они испытывают нужду "в людях и деньгах и опасаются шотландцев" [75].
И эти опасения были вполне реальными, так в письме Дофина от 22 декабря 1419 года из Сувиньи (Бурбонне), адресованном его любимым и дорогим кузенам Джону Стюарту, графу Бьюкену, и Арчибальду Дугласу, графу Уигтауну, говорится, что он собирается отправить посольство к герцогу Олбани, тогдашнему регенту Шотландского королевства, с просьбой о помощи в "облегчении положения его светлости", поскольку это было срочно необходимо. Что может быть более естественным, учитывая, что англичане были "древними и общими врагами обоих королевств"?
Надо сказать, что, по словам Шатлена, желая подстегнуть Филиппа Доброго, Генрих V усилил на него давление, попеняв ему в том, что он слишком медлит и следует примеру своего отца, который "долго тянул время, держа нос по ветру, что и привело его к гибели" [76].
Путешествие в Лангедок
После бегства из Парижа Дофин, в политических и военных целях, в основном посещал центральную Францию (свой апанаж) и юг Парижской области. Но с декабря 1419 года, в середине зимы, пока шли англо-бургундские переговоры, он предпринял большое путешествие по югу королевства, которое источники того времени называют "путешествием Лангедок". Карл как будто отстранился от борьбы с англичанами и не чувствовал себя способным противостоять бургиньонам. Самым важным для него в это время было вернуть контроль над Югом (Midi). 21 декабря выехав из Дан-ле-Руа (Дан-сюр-Орон) он посетил Мулен, Роан, Лион, Вьенн, Бриуд, Сен-Флур, Родез, Альби, Тулузу, Каркассон, Нарбон, Безье, Монпелье, Ним, Пон-Сен-Эспри, Ле-Пюи и Клермон-ан-Овернь.
В письме от 28 декабря, отправленном из Мулена, Дофин извещает Амадея VIII, герцога Савойского, что покинув Бурж он едет в Лионне и намереваемся войти в Лион в середине января. Далее Карл требует прислать к нему "таких-то и таких-то и сеньоров и вассалов" Карла VI, "чтобы получить совет по великим делам этого королевства и особенно о том, что следует сделать для сохранения власти его светлости короля и отпора его врагам англичанам", поскольку в следующем году он намерен решительно выступить против захватчиков. Он просит этих людей быстро приехать в Лион, "потому что из-за большого количества людей, которые с нами едут, мы не сможем там долго оставаться" [77].
Есть несколько свидетельств того, что Дофин верил или заставлял других верить в то, что в 1420 году он совершит великие подвиги.
После шести месяцев странствий, весьма плодотворных в политическом плане, в июне 1420 года Карл оказался в Пуатье. Сведения об этом долгом путешествии мы можем почерпнуть из рассказа верного члена свиты Дофина, Великого конюшего, Пьера Фротье. Сумма потраченная на поездку составила 77.678 турских ливров, что подтверждается общим счетом составленным Гийомом Шаррье. Как и положено, в нем отмечены закупки лошадей, иногда из Апулии и Испании, а также их породы и назначение: ездовые, ломовые или вьючные. Регента сопровождал целый обоз из повозок, которые были приписаны к различным службам двора: кухне, хлебной и фруктовой лавке, винному погребу, гардеробу, мебельной, оружейной и артиллерии. Вместе с Карлом в путешествие отправились его советники и камергеры, конюший, нотариусы и секретари, маршал, канцлер, финансисты, пажи, а также рыцари, бальи, оруженосцы, хлебодары, виночерпии и слуги. С Дофином были личный хирург (мэтр Рено Тьерри), сокольничий, псарь, врач (Жан Кадарт), хранитель драгоценностей и телохранители. Документ от 29 февраля 1420 года сообщает, что в его распоряжении, особенно во время его пребывания в Лионе, был "король менестрелей", некий Жан Буазар, известный как Верделе, которому аккомпанировали еще три менестреля [78]. Короче говоря, в его поезде не было ничего экстравагантного, но он не был и убогим. Так Жорж Гуден, художник из Сель-ан-Берри (Сель-сюр-Шер), получил заказ на изготовление 553 небольших вымпелов "с девизом регента" "для водружения на копья". Художник, живший в Авиньоне, нарисовал два больших штандарта с девизом регента: "На них был изображен вооруженный Святой Михаил, обнаженным мечом и поражающий змея". Этот же художник создал для копья регента два небольших вымпела, на "которых была изображена рука в латной перчатке, держащая обнаженный меч".
Во время этого путешествия количество лошадей, которые находились в конюшне Дофина и которых нужно было ежедневно кормить овсом и сеном, составляло около тридцати, но, естественно, у каждого из тех, кто сопровождал Карла, была своя конюшня, которую также нужно было содержать [79].
Для Карла эта поездка стала возможностью предстать перед жителями страны как их защитник и получить от них поддержку, даже если это означало подтверждение или предоставление привилегий. Так город Лион получил 9 февраля 1420 года право на проведение двух ежегодных шестидневных ярмарок. 3 марта Карл торжественно въехал в Тулузу и оставался там в течение десяти дней, после чего направился в Каркассон, имея, согласно одному источнику, свиту из 30.000 всадников [80]. 20 марта, находясь в Каркассоне, он учредил в Тулузе Парламент. Давайте послушаем его аргументы: правосудие — это суверенное благо, призванное поддерживать порядок во владениях, включая в первую очередь "благородное и христианское королевство Франция"; из-за раздоров ему пришлось покинуть Париж, и учредить свой Парламент в Пуатье, укомплектовав его парижскими изгнанниками, чтобы можно было восстановить справедливость в королевстве; но расстояние от Лангедока и герцогства Гиень ниже Дордони до Пуатье велико, не говоря уже об опасностях пути, поэтому он учредил в Тулузе Парламент, суверенный суд, компетентный для этой обширной юрисдикции; новое учреждение должно будет состоять из двенадцати человек, включая прелата и одиннадцать знатных людей как из Лангедока, так и из Лангедойля, клириков и мирян, и, кроме того, двух секретарей.
