Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991
<…>
Фантастика была объявлена литературой «нон грата». По редакциям пошла гулять ядовитая формулировочка: «Всякая фантастика это либо полное дерьмо, либо антисоветчина». Сделалось душно и сумрачно. Новая редакция «Молодой гвардии» взяла курс на «фантастическую» фантастику, далекую от реальных проблем настоящего и будущего, далекую от задач человековедения вообще. Выпуск фантастики в стране, и без того не слишком-то обильный, резко упал. Лишь два-три тонких журнала продолжали теперь публиковать фантастику более или менее регулярно. Читатель вопиял о книгах, но книг выходило все меньше, и негде стало преклонить голову молодому талантливому писателю-фантасту. Фантастика не перестала привлекать к себе новые силы, — отнюдь нет! Просто катастрофически сузилась издательская база и неизмеримо выросла редакторская настороженность ко всему, что выходит за рамки привычно-серого, утвержденного свыше и многократно апробированного…
Об этих сумеречных днях нашей культуры вообще и фантастики в частности будет, я полагаю, написано еще не раз. Мне же сейчас важно подчеркнуть два обстоятельства. Во-первых, этот маленький экскурс в историю лишний раз доказывает существование теснейшей связи между фантастикой и всей прочей культурой: фантастика не есть нечто изолированное, фантастика — плоть от плоти всей культуры вообще. А во-вторых, мне хотелось подчеркнуть, что поколение 70-х вступило в свою творческую жизнь в крайне неблагоприятных условиях…
Несмотря ни на что, они продолжали возникать повсеместно, то там, то здесь по всей обширной территории нашей страны. В Таллине — Михаил Веллер. В Одессе — Борис Штерн. В Перми — Владимир Пирожников. В Новосибирске — Геннадий Прашкевич. В Волгограде — супруги Лукины… В Москве возникла целая школа — Бабенко, Геворкян, Покровский, Руденко… И целая школа возникла в Ленинграде…
Я горжусь этими ребятами. Они писали несмотря ни на что, писали, стиснув зубы, писали в стол, писали без всякой надежды на публикацию, писали просто потому, что не могли не писать, писали, отстаивая свое право видеть мир по-своему, — по-своему думать и рассказывать о нем.
Им было очень трудно. Издатель не желал иметь с ними никакого дела, а читатель ничего о них не знал и знать не мог. Им было мучительно трудно, — так трудно бывает человеку, который лишен возможности отдать людям плоды своего выстраданного, изнурительного, любимого труда.
Честь вам и хвала, поколение 70-х! Вы не сдались, выстояли, не польстились на легкий хлеб, не дали себя купить, не превратились в халтурщиков, не сделались угодниками, не разменяли себя по мелочам. Поколение 70-х, я горжусь вами!
Вы взяли на вооружение все, без исключения, художественные приемы и методы ваших отцов и старших братьев по фантастике. Вы можете и умеете все — и социальную фантастику, и философскую, и фэнтези, и фантастику юмористическую, и сатирическую, и историческую, вы овладели даже остраненной прозой, которая была редкостью в 60-х. Вот только собственно НАУЧНУЮ фантастику вы почти не пишете. Видимо, время ее вышло, и она перестала быть интересна и вам, и читателю…
Надо признаться, вам и сейчас приходится нелегко. Конечно, возможностей напечататься поприбавилось, и кое-кто из вас уже выпустил отдельный сборник, а кое-кто даже сделался членом Союза писателей. Но до нормального, или, как говорят космонавты, ШТАТНОГО состояния издательских дел еще далеко. И пока вам приходится только мечтать о том золотом для любого честного писателя времени, когда писать трудно, как и раньше, а печататься легко, как никогда…
К сожалению, тесные рамки этого тома не позволяют мне познакомить болгарского читателя с поколением 70-х во всех его, поколения, ипостасях и измерениях. По согласованию с издательством я отобрал для первого знакомства одних только ЛЕНИНГРАДСКИХ МОЛОДЫХ писателей, причем не всех, разумеется, и лишь самых, на мой взгляд, характерных. При этом я с огромным сожалением был вынужден оставить за пределами сборника прекрасных мастеров ленинградской прозы, которые сами себя фантастами не считают, но на протяжении 70-х не раз обращались к фантастике и с неизменным успехом — я имею в виду, например, Вадима Шефнера, Нину Катерли, Александра Житинского, Валерия Попова…
Кроме того, я лишен возможности представить читателю «крупногабаритные» произведения избранных авторов — место нашлось только для рассказов да маленьких повестей.
В остальном же, я надеюсь, предлагаемый сборник даст болгарскому читателю достаточно ясное представление о литературном явлении под общим названием: «молодая ленинградская фантастика, поколение 70-х».
<…>
18 октября БНу пишут из болгарского издательства «Христо Г. Данов», заинтересовавшегося составленным им сборником.
Из архива. Письмо БНу из болгарского издательства «Христо Г. Данов»Уважаемый Борис Натанович!
Во-первых, просим извинения за то, что не написали Вам сразу после получения рукописи сборника «Мы, поколение семидесятых» — просто хотели сначала ознакомиться с содержанием предложенного составительства и тогда уже поделиться впечатлениями. И вот мы готовы к этому — впечатление прекрасное, думаем, что получится сильный, представительный сборник работ ленинградских фантастов. Жаль только, что объем слишком большой, значительно превышает наш первоначальный замысел. Конечно, хорошо было бы, если бы у нас была возможность издать его в таком виде, но, к сожалению, нет такой возможности.
Вот почему мы предлагаем сделать некоторые сокращения, за что просим Вашего согласия.
<…>
Еще, Борис Натанович, хотелось бы изменить название сборника. Нет ли у Вас другого предложения?
<…>
Восьмого ноября БН отвечает болгарам.
Из архива. Письмо БНа в болгарское издательство «Христо Г. Данов»Уважаемые товарищи!
Я очень рад, что творчество «четвертого поколения» ленинградских фантастов пришлось вам по душе.
С другой стороны, ваше намерение значительно сократить сборник огорчает меня чрезвычайно: нарушается стройная и представительная система, над которой мне пришлось основательно поломать голову.
<…>
Что касается общего названия сборника, то я готов оставить его на усмотрение редакции. Можно было бы назвать его, скажем, «Солнце по утрам», или «Некто Бонапарт», или «Аманжол» (что по-казахски значит «Добрый путь!»).
В ноябре Авторы встречаются на киносеминаре в Репино. Примерно к тому времени относятся и записи по состоянию дел с экранизацией их книг.
