Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом
Перед ужином летчики сгрудились на КП. наносили на свои карты изменения линии фронта. 49-я армия генерала И. Т. Гришина на Могилевском направлении прорвала оборону противника, вклинилась почти на 50 километров и передовыми частями с ходу форсировала Днепр. Наши соседи слева и справа, 1-й и 3-й Белорусские фронты, будто мечами, рассекали на части группировку вражеских войск и тоже продвигались на запад.
26 июня подвижная танковая группа Б. С. Бахарова совершила смелый маневр и заняла в глубине противника единственный мост на Березине у Бобруйска, отрезав тем самым врагу пути отхода. Вскоре там оказались окруженными шесть вражеских дивизий. Они пытались прорваться на запад, но на том берегу Березины были уже наши, а сотни бомбардировщиков и штурмовиков непрерывно бомбили скопившуюся в лесах 40-тысячную группировку войск. Над лесами клубился дым - горели автомашины, танки, взрывались бензозаправщики, гибли тысячи вражеских солдат и офицеров, не желавших сложить оружие.
28 июня Николай Смурыгов пролетал мимо Бобруйска и увидел на крепостной башне красный флаг. Так было и три года назад, когда сводный отряд генерала Поветкина отбивал у противника занятый им 28 июня 1941 года Бобруйск.
В начале июля восточнее Минска, где в первые дни войны с боями отходила к Березине обескровленная 13-я армия генерала П. М. Филатова, - теперь оказалась окруженной 100-тысячная группировка противника. Ее уничтожали два фронта, стремительно продвигавшиеся на запад. 3 июля был освобожден Минск. В столице Белоруссии состоялся парад лучших представителей 370-тысячной армии народных мстителей, помогавших Красной Армии громить врага в тылу. В эти же дни по улицам Москвы под конвоем прошли 57 тысяч пленных фашистских генералов, офицеров и солдат, не добитых в белорусских "котлах" под Бобруйском, Минском и Витебском.
За две недели сражений в Белоруссии были разгромлены основные силы группы армий "Центр". Наши войска продвинулись на 400 километров.
...Стремительно наступали наши соединения, авиация тоже должна была часто менять аэродромы. Всего лишь неделю пришлось летать с Дорогой, а потом перебазировались в Тумановку и оказались на Днепре, севернее Старого Быхова; через несколько дней сели у Гангуты - это уже за Березиной. Потом Мир, Скидель - далеко в тылу остался Минск.
Нашему полку приходилось догонять свои войска, но, приблизившись к линии фронта, он часто бездействовал. Бензиновые баки на штурмовиках по нескольку дней оставались пустыми, не было бомб и снарядов.
- Что же это получается? - горячились некоторые летчики. - Вместо того чтобы бить противника, мы загораем!
- А сколько фрицев на дорогах - бить не перебить!
- Это все тыловики стараются...
Чего греха таить: "тыловик" часто звучало как оскорбительное слово. А как трудна их работа на фронте! Одеть, обуть, накормить людей. Они лечили больных и раненых, готовили для нас аэродромы, рыли землянки, обеспечивали ремонт самолетов, подвозили горючее, боеприпасы.
Война требовала от тыловиков многого. В Белорусской операции они должны были подвезти войскам свыше 500 тысяч тонн продовольствия, почти столько же боеприпасов и около 300 тысяч тонн горючего. Только для перевозки горючего потребовалось более 500 железнодорожных составов, следовавших на фронт из Баку и Грозного. А железные дороги и разрушенные мосты в прифронтовой полосе все еще восстанавливались, перешивались рельсы на нашу колею. Грунтовые дороги были тоже разворочены гусеницами танков, бензовозы двигались по-черепашьи, проделывая огромный путь к далеко ушедшим на запад войскам.
И все же на второй или третий день наши штурмовики заправлялись горючим, снаряжались боеприпасами, - брали курс на запад.
Легкой войны не бывает и в наступлении.
Поначалу вражеских истребителей не видели вообще, а от зениток все же доставалось.
Не пришлось Ивану Остапенко встретиться в Белоруссии с майором Колобом.
И если бы не воздушный стрелок Пименов, то не увидели бы мы больше и самого Ивана Остапенко.
Володя Пименов к концу войны оказался рекордсменом среди воздушных стрелков: на его счету было 137 боевых вылетов. А летать он начал лишь осенью 1943 года.
Перед войной был курсантом Челябинского штурманского авиаучилища, а воевать пришлось в пехоте разведчиком. Его часть в сорок втором отходила с боями от Старобельска до Моздока. Потом с 8-й гвардейской стрелковой бригадой высаживался на "Малую землю" под Новороссийском. Этому десанту нам пришлось в сорок третьем сбрасывать листовки такого содержания: "За вами следит весь фронт. Держитесь! Ваш десант - нож в спину немцев!" И героический десант выстоял.
Пименова снова послали в авиацию.
- Пойдешь в штурмовую стрелком.
- Я живого штурмовика близко не видел, - пошлите подучиться.
- У нас боевая армия, а не училище, - сказали ему в штабе 4-й воздушной армии. - В части подучитесь.
Учителем у Пименова был наш Дремлюк. И полетел "испеченный" стрелок!
Летал на Кубани, в Крыму, отбил с Остапенко "атаку" майора Колоба над Севастополем. И теперь неразлучный экипаж над Белоруссией.
Полетели штурмовать эшелоны на железнодорожной станции. Удар зенитного снаряда - загорелся нижний бензобак.
- Володя, я ничего не вижу. Какая высота? Далеко ли до линии фронта? спрашивает Остапенко.
- Чуть выбери из угла... Так держи! Потяни, потяни еще немножко...
Тянул Остапенко, сколько мог, потом самолет пошел к земле - удар.
Пименов очнулся, - самолет лежит в торфянике, дымит. Летчик все еще в кабине. Лицо в крови, тлеет одежда, обгорели руки, а рядом рвутся мины, свистят пули. Стрелок взвалил на себя летчика, пополз с ним к кустарнику.
- Перезаряди мне пистолет, - просит летчик.
- Не пришло еще время, - успокаивал стрелок пришедшего в сознание Ивана Остапенко. Выволок Пименов летчика к своим.
Через несколько дней в полк пришла записка из армейского госпиталя:
- Остап жив! Пименов спас своего командира.
Но Иван надолго вышел из строя: сильные ушибы, сотрясение мозга.
И наш Дед, появившийся в Белоруссии из далекого Киева, не совсем пришел в себя, хоть и ходил с бодрым видом. Еще в Трактовом из-за трещины в черепе медицинская комиссия на полгода отстранила его от летной работы. Демидов не напоминал об этой травме, а медики о ней и подавно забыли.
Командир полка как-то спросил Демидова:
- Кого бы послать за Волгу новые самолеты получить, отобрать летчиков? Полк заметно поредел, а конца операции не видно...
- Давайте я слетаю!
- А сможешь?
- Почему бы и нет!
Полетел Дед на транспортном самолете за пассажира. Вернулся на боевом ведущим с пополнением.
- Сам отбирал летчиков, сам привел - хочу им дать и боевое крещение.
