Василий Емельяненко - В военном воздухе суровом
А еще для всеобщей потехи в этом батальоне был смышленый, хоть и чересчур демократичный, козел. Он бродил около КП, потрясая длинной бородой и огромными рогами. У нашей столовой он выпрашивал лакомые куски, перепадало ему вдоволь. Но упаси бог отвернуться от этого козла! Наш начальник штаба обронил бумажку, нагнулся за ней, и в тот же миг был стремительно атакован с "хвоста" и повергнут на землю.
- Это похлестче твоего майора Колоба! - старшина Васильев подмигнул Остапенко.
Козел начальства не признавал. И уволить его было нельзя - в штате полка он не состоял. Зато воздушные стрелки прониклись к козлу уважением за стремительность атак с задней полусферы и независимость.
Через несколько дней наш козел преобразился: его рога и еще некоторые атрибуты излучали сияние: воздушные стрелки покрасили их бронзой. И это словно его воодушевило на новые "подвиги". С утра он внезапно атаковал давшего зевка Тимофея Тучина.
- Дурья голова, - ворчал инженер. - Ведь не кто другой, а я для тебя такую краску со склада выписывал...
У всех было приподнятое настроение: сообщили о высадке наших союзников в Нормандии, - наконец-то открыт второй фронт в Европе, о котором мы вели разговор еще в Гудермесе в августе сорок второго.
- Теперь с двух сторон будем фрицев давить! И еще был сюрприз: Володя Демидов - наш Дед - объявился в Белоруссии.
К июню сорок четвертого большая часть Белоруссии все еще была оккупирована. Лишь один из десяти областных центров - Гомель - находился в наших руках.
На тысячекилометровом пространстве - от Невеля на севере и до Гомеля на юге - скрытно сосредоточивались войска наших четырех фронтов - 1-го Прибалтийского и трех Белорусских. Готовилась крупнейшая операция "Багратион" по разгрому основных сил группы армий "Центр", преграждавших нашим войскам путь в Польшу и Восточную Пруссию.
Немецкое командование ожидало наступления Красной Армии на юге, а удар готовился на другом стратегическом направлении.
В короткие июньские ночи пехотные, артиллерийские и танковые части совершали стремительные марш-броски и укрывались в белорусских лесах. Бомбардировщики, штурмовики, истребители и разведчики четырех воздушных армий слетались и Белоруссию небольшими группами на малых высотах, садились на полевые аэродромы и тут же тщательно маскировались. В Белоруссии у нас было около 6 тысяч самолетов, а гитлеровцы могли противопоставить свой 6-й воздушный флот, насчитывавший немногим более 1300 самолетов.
Тогда невольно вспомнили любимое изречение Григория Пантелеевича Кравченко: "Еще немножко, и мы им начнем хребет ломать!" Сбывалось его предсказание, но не так скоро, как предполагали. Три года прошло с тех пор, как наш полк вступил в боевые действия на Березине.
И так уж случилось, что 4-я воздушная армия теперь шла в составе 2-го Белорусского фронта, нацеленного на Березину и Минск, туда, где первыми пролетали Холобаев, Спицын и Филиппов.
Командир эскадрильи капитан Иван Остапенко говорил своим летчикам:
- Вот теперь и нам придется полетать над теми же местами, где полк воевал в первые дни войны. Не миновать бить переправы на той же Березине, а может быть, и на Бобруйский аэродром пошлют...
С тех пор в организации боевых действий Военно-Воздушных Сил произошло много изменений. Вместо малочисленных смешанных авиационных дивизий, распыленных по общевойсковым армиям, теперь каждый фронт имел в своем составе воздушную армию. Усилия ее не рассредоточивались равномерно по всему фронту, а нацеливались туда, где решался успех операции. Более того, предусматривалось взаимодействие между соседними воздушными армиями, руководство которыми осуществляли представители Ставки Главный маршал авиации А. А. Новиков и генерал Ф. Я. Фалалеев.
Задачи авиации были четко определены. В ночь перед наступлением на участках прорыва фронтов планировалось совершить около трех тысяч самолето-вылетов для подавления обороны противника и его резервов. С началом артиллерийской подготовки авиация должна была нанести еще один массированный удар по огневым средствам и опорным пунктам противника.
Все цели, заранее выявленные нашей разведкой, были обозначены на картах у летчиков, время ударов тоже определено.
В войсках были развернуты пункты управления авиацией с радиостанциями. Там находились наши авиационные представители. Девушкам из 46-го гвардейского, кроме бомбежки, поставлена необычная задача: на У-2 они по ночам будут освещать войскам маршруты, по которым намечено наступление.
Чтобы в лесистых районах облегчить летчикам выход к участку прорыва, на высоких деревьях были сооружены вышки для дымовых постов. С началом боя там должны гореть шашки: на каждом посту - свой цвет дыма, спутать невозможно.
...В полк снова прибыло молодое пополнение. Перед наступлением необходимо иметь резерв. Хотя у нас и превосходство в воздухе, легкой войны не жди, потери неизбежны.
Молодых летчиков нужно тренировать, но лесной аэродром около спаленной деревушки демаскировать нельзя. Капитан Юрков полетел на спарке УИЛ-2 подальше в тыл - на аэродром в Сещу. Туда отправили и молодых летчиков.
В ведущих недостатка тогда не было: Остапенко, Карабут, Седненков, Аверьянов, Чернец, Левин, Юрков, Чхеидзе, Горячев...
В ночь на 23 июня 1944 года объявили боевую готовность. В темном небе стоял непрерывный гул: это пошли "на работу" наши "ночники". Вскоре на западе замерцали далекие отблески осветительных бомб, оттуда доносилось глухое громыхание.
Приближался рассвет. Около командного пункта выстроили полк. Замер строй: по случаю начала операции был вынос гвардейского знамени. Оно весь день будет стоять на пригорке на виду у всех.
Подполковник Рябов на коротком митинге сказал:
- Это знамя обагрено кровью наших боевых друзей, сражавшихся в этих местах еще в первые месяцы войны. Теперь в строю гвардейцев стоит их достойная смена. На вашу долю выпала честь разбить гитлеровских оккупантов на белорусской земле, а затем уничтожить в самом фашистском логове. Вперед, к победе!
Экипажи разошлись по самолетам.
Наступал хмурый рассвет. Над белорусскими лесами прокатился протяжный гул - заработала наша артиллерия. Пора бы взлетать и штурмовикам, но туман толстым пластом лег на лесную поляну. Вырулившая на старт группа выключила моторы.
Лишь в середине дня потянул западный ветер, сдул с аэродрома молочную пелену. Затрепетало алое знамя на пригорке около КП, стартовали штурмовики.
Летчики 230-й Кубанской дивизии до самого вечера непрерывно кружили и пикировали за передним краем вражеской обороны. Группа за группой шли на запад к Могилеву, подавляли огонь артиллерийских батарей противника, штурмовали выдвигавшиеся из глубины колонны войск, задерживали их на дорогах, жгли машины и танки, рассеивали пехоту. А с вечера в небе снова загудели наши "ночники".
