Алексей Карпов - Батый
9
Так, после взятия Хорезма татары обезглавили взятых в плен сыновей хорезмшаха Мухаммеда, чьи головы, насаженные на копья, ещё долго возили по городу52. Позднее такую же, особо позорную в глазах монголов смерть примут князь-мученик Михаил Черниговский с боярином Фёдором и князь Роман Рязанский.
10
Как считают, этот лес находился между Кашином и Калязином; впоследствии здесь, на речке Шеринке, был основан Шеринский монастырь. Впрочем, это не единственная возможная локализация места гибели князя55.
11
О нападении армий Батыя на Смоленск летописи не сообщают. Единственный же источник, повествующий об этом, — Слово о Меркурии Смоленском (некоем юноше, ценой собственной жизни избавившем город от татар)19, — носит поздний и явно легендарный характер.
12
Имя Эльчжигидай (Илджидай) носили в Монголии несколько человек, в том числе племянник Чингисхана, сын его младшего брата Хачиуна (Качиуна). Обычно считается, что речь идёт именно о его сыне, однако на этот счёт имеются сомнения (см. ниже, прим. 56 к главе «На вершине могущества»).
13
По версии поздней Никоновской летописи, Батый накануне штурма обратился к киевлянам с таким предложением: «Аще покорите ми ся, будет вам милость; аще ли противитеся, много пострадаете, зле погибнете». Жители, однако, «никакоже послушающим его, но и злословящим и проклинающим его. Батый же разгневася зело и повеле с великою яростию приступати ко граду»8. Но это, вероятно, домысел летописца XVI века.
14
По сведениям персидских историков Джувейни и Рашид ад-Дина, царевичи прибыли в Монголию уже после того, как великий хан скончался29, то есть после декабря 1241 года. Ко времени отцовской смерти Гуюка в Монголии действительно не было. Однако в «Сокровенном сказании», как мы помним, сообщается, что Гуюк встречался с отцом и, следовательно, застал его в живых. Остаётся предположить, что после встречи с сыном Угедей вновь отослал его от себя (напомню, что дело о ссоре царевичей во время пира было передано на рассмотрение Батыя), и весть о смерти отца застала Гуюка в пути — но не из Восточной Европы в Монголию, а, наоборот, из Монголии на запад.
15
По другим источникам, 31 марта, в самый день Пасхи.
16
Магистр ордена тамплиеров во Франции Понс де Обон сообщал в донесении королю Франции Людовику IX Святому о гибели в сражении «шестерых из наших братьев, трёх рыцарей, двух служителей и пятисот наших людей»; при этом лишь трём братьям удалось спастись41.
17
С событиями в городе Варад оказалась связана легенда о гибели Батыя во время венгерского похода, помещённая в поздних русских летописях под 1247 годом (она вошла также в некоторые русские агиографические сочинения). Однако в этой легенде, возникшей на Руси очень поздно, не раньше 70-х годов XV века, оказались соединены самые разные сюжеты из разных исторических эпох, не имеющие никакого отношения ни к реальному Батыю, ни к реальным событиям его похода в Венгрию. (Подробно см. об этом прим. на с. 286.)
18
О гибели «во Угрех» одного из воевод Батыя сообщает и русская Никоновская летопись XVI века; здесь этот «великий князь Батыев» назван Бердебеком (имя, вероятно, вымышленное; его носил один из правителей Золотой Орды в XIV веке)67.
19
По сведениям Никоновской летописи, в числе взятых в плен оказался некий королевич Минуш, или Менуш: «…и королевича Минута руками изымаша и приведоша к Батыю, и множество воевод великих приведоша»68.
20
По всей вероятности, именно об этом сражении сохранилась память в хивинских преданиях, записанных в XVII веке хивинским ханом и историком Абу-л-Гази, потомком Шибана: напомню, что в этих преданиях тоже рассказывалось о том, как брат Бату перерубал железные цепи и деревянные телеги, которыми был оцеплен неприятельский стан, только местом битвы названа столица России Москва (явный анахронизм)69. Вассаф, следующий в основном за Джувейни, называет вместо Шибана — явно по ошибке — сына Бату Сартака: последний «с одним туманом ринулся навстречу врагу; этот отряд спустился по склону горы в точности как горный поток. Подобно обрушивающейся на людей предопределённой судьбою беде, которую никто не в состоянии отразить, они устремились на лагерь врага и мечами разрубили канаты шатровых оград…».
21
Между прочим, впервые почти за шесть столетий до Пушкина её высказал архидиакон Фома Сплитский. «…Благодаря сильному сопротивлению рутенов (русских. — А. К.), — писал он о монголах, — они не смогли продвинуться дальше; действительно, у них было множество сражений с народами рутенов и много крови было пролито с той и другой стороны, но они были далеко отогнаны рутенами». Правда, здесь сплитский хронист ошибочно и с очевидной хронологической неувязкой оценивал действия монголов после их первого нашествия на Восточную Европу в 1223 году. «Поэтому, свернув в сторону, — продолжал он, — они с боями прошли по всем северным землям и оставались там двадцать лет, если не дольше»92.
22
Первым документальным подтверждением «царского» титула Менгу-Темира в русских источниках является выданный им ярлык русскому духовенству, датированный августом 1267 года7.
23
Л ь е (л ь ё) — старинная французская мера длины, 4445 метров (1/25° меридиана).
24
Название «Кановичи» применительно к Каракоруму и Монголии утвердилось на Руси после смерти Угедея, в период междуцарствия и отсутствия великого хана. По весьма вероятному предположению историков, «Кановичами» (от «кан», или «хан») первоначально называли сыновей умершего Угедея45.
25
Еще об одном случае такого рода сообщает поздняя Устюжская летопись. Но содержащиеся в ней сведения, по-видимому, носят легендарный характер. Летопись рассказывает о неком «ясащике» Буге-богатыре (или Багуй-богатыре), жившем при хане Берке в Великом Устюге и собиравшем здесь дань: он «взял у некоего крестьянина (христианина. — А. X-.) дщерь девицу насилием за ясак на постелю». Во время известного восстания 1262 года Буга едва не был убит; он обещал креститься, «а с девицею венчася. И наречено бысть имя ему Иван». Этот Буга-Иван, по легенде, считался основателем устюжской церкви Рождества Иоанна Предтечи «на Соколье горе»50.
