Виктор Митрошенков - Антон Губенко
Старшим курса Георгадзе назначил командира сухопутных войск Константина Вершинина, будущего главнокомандующего ВВС, главного Маршала авиации.
Через несколько месяцев переобмундированный по приказу Я. И. Алксниса в единую авиационную форму. Котов стал заправским летчиком, разговаривая, педалировал «летчицкими» словечками, подпуская немало тумана «штатским», не искушенным в авиации.
Очень полюбил Котов авиацию, но всегда помнил, кому он был обязан переходом в нее — комиссару. После академии командовал Котов эскадрильей, потом бригадой. Однажды его вызвали и сказали — надо пойти на партийно-политическую работу. Подумал — и пошел. Пошел потому, что помнил о своем комиссаре.
Сегодня Котов, наблюдая за искусным полетом Антона, решил дождаться его окончания и тут же на аэродроме поговорить с летчиком.
Губенко зарулил на стоянку, прожег цилиндры — дал минимальные обороты, вылез из самолета, переждал, пока осядет пыль, поднятая винтом, доложил полковому комиссару об окончании полетов.
Котов расспросил о самолете, о самочувствии, настроении в отряде.
— Собери летчиков! — приказал он. — Поговорить надо...
Недалеко от самолета, прямо на зеленой траве, летчики обступили Котова.
— Вот что, товарищи командиры, — Котов согнал с лица веселость. — Есть мнение ускорить испытания И-16. Обстановка тревожная. Партия и правительство придают серьезное значение оснащению армии новейшей боевой техникой. К тебе обращаюсь, Антон Алексеевич, осилим?
Антон пригладил жесткий ежик волос, поглядывая на небо, прищурил левый глаз, спокойно, без демонстративной патетики произнес:
— Осилим!
— Знаешь, Антон, — сердечно выдохнул, признаваясь, комиссар, — я так и думал. Ты на конях не ездил, тебе воспоминание о них не мешает. Пойми мою просьбу серьезно. Ты имеешь право отказаться, попросить отсрочки и будешь прав. Но на вас, молодых надежда... Оседлайте эту машину! Объездить ее надо!
— Объездим в заданный срок!
К вечеру на аэродром прибыл конструктор И-16 Николай Николаевич Поликарпов. Широкоплечий, круглолицый, с высоким лбом. Он выглядел усталым.
— Полетай, Антон, — попросил он, — покажи...
Губенко взлетел, сделал серию фигур высшего пилотажа на малой высоте и, не желая утомлять творца этой машины, прекратил полет.
— Хорошо. А как машина вооружена? Ей придется воевать. Будем сокращать программу испытаний?
— Не надо, — возразил Губенко. — Программа пусть останется прежней. Мы сократим время, а не программу...
— Как? Вы уже об этом знаете? — растерянно воскликнул Поликарпов. — Сегодня я был в наркомате, в ЦК, тревожная обстановка в мире...
...Испытания машины завершились успешно.
Начальник политического отдела бригады Павел Котов сообщил в Москву:
«На Н-ском аэродроме завершены войсковые испытания истребителя И-16 конструкции Н. Поликарпова Программа испытаний, рассчитанная на два месяца, была выполнена в течение девяти дней. Испытания проводил военный летчик А. Губенко, командир отряда, старший лейтенант. Лично им внесено несколько рационализаторских предложений по улучшению машины. Конструктор предложения одобрил и принял к производству.
Губенко А. А. — командир современной формации стахановец. Отлично пилотирует, воздушные бои — индивидуальные, групповые — ведет отлично. Стрельбы и бомбометание проводит на „отлично“, новую матчасть освоил в совершенстве. За короткий срок сделал 2146 фигур высшего пилотажа. Аварий, поломок и вынужденных посадок за годы летной работы не имеет... Летал на 12 типах самолетов, общий налет 884 часа, имеет 2138 посадок. Отличный парашютист-инструктор, имеет 77 прыжков, в том числе 23 прыжка экспериментальных и 2 ночных. Как командир подразделения создает условия для развития стахановского движения и перехода от отдельных стахановцев к ударным экипажам и стахановским подразделениям».
Командующий войсками Московского военного округа с демонстрационными целями посылает группу самолетов И-16 и отряд летчиков во главе с Антоном Губенко в перелет по маршруту Москва — Горький — Ленинград — Москва. Скоростной и маневренный истребитель у большинства летчиков вызывает восхищение. Но рядом с восторженной встречей летчиков, показывающих технику пилотирования нового истребителя, ползла недобрая молва о том, что на больших скоростях летать нельзя, самолет затягивает в штопор.
По просьбе управления ВВС РККА Наркомат авиационной промышленности разрешает Валерию Павловичу Чкалову совершить инструкторско-демонстрационные полеты по авиационным школам. О полетах в Качинской авиационной школе писали газеты:
«Курсанты, да и не только курсанты, но и искушенные в авиации инструкторы и техники, затаив дыхание и не отрывая взглядов от вращающегося самолета, с нескрываемым волнением на лицах следили за полетом Чкалова.
Выполнив каскад петель, бочек, иммельманов, переворотов и боевых разворотов, Чкалов низко пронесся над стоянкой самолетов. Пилотаж закончился. Развернувшись на 180 градусов, он стал планировать на посадку через ангары и приземлился у самого посадочного „Т“.
Выходя из пикирования, Чкалов пригибал траву воздушной струей, в считанных метрах над стартовой дорожкой пролетал вверх колесами, переворачивался, набирал высоту и снова шел навстречу земле. Казалось, летчик дразнил землю».
Жизнь складывалась так хорошо, что еще год назад невозможно было ее представить такой.
Отряд Губенко объявили отличным. Все летчики были объявлены стахановцами, награждены денежными премиями, аттестованы на внеочередное выдвижение.
У Губенко огромный авторитет, всеобщее признание. О нем пишут в газетах.
И вдруг...
Это случилось в середине второго дня недели, в три часа пополудни. Закончив разбор полетов и разъяснив задачи на предстоящие дни, Губенко разрешил летчикам и наземным специалистам завершить рабочий день. Неожиданно он увидел «эмку», мчавшуюся через аэродром к его звену. Что бы это значило? Уж не случилось ли что? Начальствующая машина, поднимая пыль, ехала с недозволенной для аэродрома скоростью.
Губенко, не ведая о причине столь неожиданного визита, попросил своих подчиненных не покидать аэродрома, быстро навести порядок на стоянке. Сам он отошел в сторону, снял комбинезон, отыскал фуражку, летную планшетку, поправил обмундирование, как всякий военный, испытывая волнение от приезда большого начальника, решительно шагнул навстречу неизвестности.
Машина остановилась на границе стоянки звена; приоткрыв дверцу, из нее, наклонившись, вышел начальник политотдела бригады полковой комиссар Котов.
