Виктор Митрошенков - Антон Губенко
Антон с восхищением слушает эти разговоры. Он успевает подумать о своем кустарном исследовании боевых возможностей истребителя. Кустарь-одиночка. А тут целый институт с огромным штатом, с деловыми каждодневными связями с конструкторскими бюро, заводами, наркоматами. Они проводят комплексные исследования, устанавливают боевые нормативы, создают действительную перспективу авиации.
В тот вечер Губенко впервые услышал о самолете Николая Николаевича Поликарпова И-16.
Антон сидел на диване, с жадностью ловил каждое слово этих прославленных авиаторов.
Ждали Валерия Павловича Чкалова. Недавно он ушел из института на авиационный завод, на котором испытывал самолеты Николая Поликарпова. Но научно-испытательный институт, или, как его сокращенно называли НИИ ВВС, Валерий Павлович любил, с ним у него были связаны лучшие годы становления, со многими прежними сослуживцами он дружил, нередко приезжал к ним в гости. Сейчас с семьей он жил в Москве на Ленинградском шоссе.
Без четверти двенадцать Серов пригласил всех к столу...
Чкаловы не приехали.
— Да, жаль, Антон, что не приехал Валерий Павлович, — Серов был действительно печален. — У него к тебе очень деловой разговор... Он хочет... Нет, нет, не могу тебе сказать. Пусть он сам говорит...
Губенко был заинтригован, но выспрашивать что-либо о Чкалове постеснялся. Он почувствовал, что Анатолий приготовил ему какой-то сюрприз... А какой — время покажет.
В тот вечер Антон ушел от Серова, так и не узнав самого важного для себя. Тайна раскрылась в первых числах января, когда Серов приехал домой к Губенко.
— Чкалов проводит испытания нового самолета И-16, — сказал он, — самолет превосходный, пойдет в серию, будет принят на вооружение. Потребуются войсковые испытания. Я хочу рекомендовать тебя. Если Чкалов поддержит, все будет в порядке. А сейчас в машину, едем к Валерию Павловичу домой.
Чкалова дома не оказалось.
Его жена, Ольга Эразмовна, сказала, что он мог заехать к Алексею Максимовичу Горькому в редакцию журнала «Наши достижения». Но это не точно. Лучше, предложила она, ждать дома. Давайте пить чай.
Серов поблагодарил Ольгу Эразмовну, отказался от чая и увлек Губенко вниз.
— Поедем, Антон, — сказал он на улице. — Надо выиграть время. Время — это скорость, с которой мы приближаемся к новому аппарату. Стране нужны новые скоростные машины. И-16 — гениальное творение Поликарпова и нашей промышленности.
В редакции журнала Чкалова уже не было, он уехал несколько минут назад. А куда? Никто не знал. Они направились к выходу.
— Анатолий Константинович, — голос остановил Серова у двери.
Он всмотрелся в человека, идущего по коридору.
— Алексей Николаевич, — обрадованно воскликнул Серов, здороваясь с писателем Толстым. — Вот заехал за Валерием Павловичем, да не застал его.
— Был, был, собственной персоной, — говорил со своим особенным произношением Толстой. — Одержимый, неукротимый, буйный, как огонь. Ярчайшая личность. У Чкалова — глубочайшая душа. Мыслитель, философ. А что же вы меня, старика, забыли?
— Авиация не может забыть того, кому она многим обязана.
— Лукавите, голубчик. Люблю людей находчивых. А кто же этот гордый сокол? — Толстой указал тростью в сторону Губенко.
— Могу сказать по секрету: выдающийся летчик. Не верите? Сейчас убедитесь. Антон Алексеевич!
Смущаясь, подошел Антон.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, здравствуйте. Он мне шепнул, что вы Чкалов номер два. Два Чкалова — это много. Достаточно, что у нас два Толстых. Первое всегда великое явление, второе выглядит подражанием... Я весьма обременен ответственностью перед своим гениальным однофамильцем. Будьте вы Губенко. Губенко! Великолепно звучит. Вот тут, друзья мои, недалеко, есть харчевня. Маленькая, славная такая, с настоящим русским чаем. Отведаем, а?
В небольшом, уютном кафе они сели у окна. За столом разговорились. Толстой молчал, с преогромным интересом слушал летчиков, изредка вставляя то или другое слово, иногда задавал вопросы. Он хотел, чтобы говорил этот молодой, незнакомый ему старший лейтенант, который нравился ему.
— ...Великолепно! — воскликнул Толстой, слушая рассказ о том, как Антон садился на вынужденную. — Ну а дальше...
— А дальше — летчику надо летать. Летчику нужны новые машины да свободные голубые дороги. Я с трудом привыкаю к новым аппаратам. А потом ничего, располагаю. И начинаю крутить... Все чаще и чаще меня охватывает чувство слитности с машиной.
Крылья — это мои крылья. В моторе кипит моя энергия. Я чувствую, как в плоскостях машины оживают мои мысли, моя воля. Я сросся с самолетом. Ручку на себя — прибавлю газ и веду машину в облака. Скорость новой машины стала моей скоростью.
— Батенька мой, вы кудесник! Анатолий Константинович, а правду ли вы мне говорили, летчик ли он? Не писатель ли?
Серов подивился писательскому недоверию и, гордый за свое открытие Губенко, счастливо засмеялся.
— И писатель он, Алексей Николаевич.
— Да ну? Надо к вам присмотреться. Не отстать бы от вас.
В тот день встреча с Чкаловым не состоялась. Антон был доволен беседой с Алексеем Толстым, но, по-прежнему волнуясь, ждал встречи с Чкаловым.
Чкалов и Серов приехали к Губенко через несколько дней, накануне войсковых испытаний самолетов.
Анна Дмитриевна хлопотала на кухне и подавала на стол. Чкалов, сидя за столом, басил, говорил, что есть не хочет, просил всех присесть: ему надо было с гостями посовещаться.
— Человек он особенный, и самолеты его особенные, — говорил Валерий Павлович о Поликарпове, — крупный ученый и очень легко ранимый. На днях вы с ним познакомитесь.
Весь вечер говорили о подготовке к войсковым испытаниям истребителя И-16.
— Хорошая машина, — убеждал Чкалов Губенко. — Скорость, мощь, маневр. А что еще надо?
Чкалов говорил о том, что у И-16 есть недруги, они не верят в Поликарпова, в его машину, в ее целесообразность. Обгоняя рассказ, заметим, что этой машине суждена будет долгая жизнь, большая любовь летчиков, этой машины будут бояться враги...
Валерий Павлович в совершенстве знал этот истребитель, хлопотал за него. Когда он услышал о том, что профессор Журавченко — один из авиационных теоретиков — забраковал машину, Валерий Павлович поехал в наркомат:
— Кто сказал, что машина не выводится из штопора? Кто летал на ней? — Вопрос был серьезным и точным, ведь, кроме Чкалова, на И-16 еще никто не летал. — Я на И-16 делаю плоский штопор и вывожу из него машину, действуя рулем высоты...
Журавченко покраснел, сопротивлялся недолго, не имея веских доводов, отменил свое прежнее решение. И вот теперь последняя стадия испытаний — войсковые.
